Кривые зеркала - [59]

— Да, чёрт возьми, подразумеваю!..

И джинн ответил.

— Зачем?

Они стояли рядом, глядя на стремительно падающую на них землю. Тени перемычек лифтовой трубы быстро скользили по лицам, по одежде. Лифт молчал, не отсчитывая этажи.

— Мне просто стало его жалко, — сказала Ассоль уже тогда, когда Сергей уверился, что ответа не дождётся.

— Но ведь он не человек.

— А жалеть можно только людей? К тому же в последнее время я сомневаюсь в том, что говорила тогда… здесь, на этом самом месте. Кажется, даже на этом этаже.

Этаж мелькнул и пропал, Сергей вспомнил тот разговор.

— Инструмент, так? Вещь, которая умеет думать, — тогда его покоробило такое отношение к Ахмеду, сейчас он бы расписался под каждым словом. — Ассоль, очнись! Он не человек, у него нет чувств!..

Эльфийка резко повернулась к нему.

— Первое следует из второго, так, Сергей?..

— Что? — он попятился на всякий случай.

— Я ведь — тоже не-человек! — Ассоль наступала. — Мы оба — плоды человеческого воображения, выдумки, фикции, бесконечно зависящие от доброй воли людей!.. Чем же мы отличаемся?!.

— Ну… хотя бы наличием тела, — неосторожно вякнул Сергей.

— Ты знаешь, что такое моё тело!..

Да уж, знаю… Шелк кожи, нежный цветочный запах, растерянные неловкие губы, блеск глаз в темноте… он мотнул головой, стряхивая наваждение.

— Облик Авроры всего-навсего! Ахмед куда богаче, все его роботы, как руки и глаза, все его виртуальные личности в Сети!

— Да он сам — виртуальная личность!.. А у тебя разум и чувства… — его уже загнали в угол.

— Чувства, в самом деле? — Ассоль жёстко усмехнулась. — А может быть, имитация? Как там Ахмед говорил: "ошибка считать меня живым. Характер — лишь иллюзия. Калька поверх всех программ, моделирующая поведение, облегчающая общение, своего рода программная оболочка", — она даже голос его сымитировала. — С чего ты взял, что у меня есть чувства?!.

— Ты орёшь на меня с большим чувством, — сообщил Сергей. — Потому что оно есть. Они, чувства. У тебя.

Ассоль задумалась. Её гнев растворился.

— Ты не фикция, — тихо сказал Сергей.

— Вот что моя сестра называет комплексом эльфийской неполноценности, — эльфийка усмехнулась дрожащими губами. — Это постоянное ощущение зависимости. Как будто я — ненастоящая, неживая кукла, имитация живого существа.

Сергей взял её за руку. Ассоль попыталась выдернуть, но как-то неуверенно.

— Очень удачная имитация, — поднёс к губам.

— Ой! — она отдёрнула руку.

— Ты живая. Настоящая.

Ассоль смотрела исподлобья, потирая место укуса. Хихикнула.

— Неплохое доказательство. Мне больно — следовательно, я существую, так?

— Вот именно. Болеть может только то, что есть. Мне паршиво, следовательно, я живой. Ты сомневаешься и страдаешь, заморачиваешься разными глупостями — значит, ты настоящая.

— Значит, я для тебя — настоящая? Если заморачиваюсь?..

— Да, ты заморачиваешься, ты настоящая сама для себя и для меня тем более настоящее не бывает… — Сергей запутался, махнул рукой и замолк.

— А почему тебе паршиво? — спросила вдруг Ассоль.

— Потому что тебе тоже плохо, — честно ответил Сергей.

Теперь она смотрела почти испуганно. Они снова поменялись ролями, — Сергей шагнул, собираясь доказать недоверчивой девушке её реальность, Ассоль попятилась.

— Не надо.

— Что не надо?

— Кусаться.

— Я и не собирался. Больше.

— Точно? — подозрительно спросила принцесса, отступая. — Тогда тем более не надо.

— Что не надо?

— Что бы ты там не собирался делать.

— А что я?.. — он загнал её в угол и завладел неуверенно отпихивающимися руками. — Не хватает тигра.

— Чего?.. Какого ещё?.. — пролепетала эльфийка.

— Ты бы им загораживалась.

Их губы встретились.

Нежно динькнул сигнал остановки, и двери открылись. Ассоль, с лёгкостью освободившись из захвата, оттолкнула Сергея и выскользнула из лифта, стукнув пальцами по сенсору.

Двери сомкнулись перед самым лицом, Сергей отпрянул, невольно потёр едва не пострадавший нос, и только потом подумал — лучше бы попался, как Варвара на базаре. Тогда автоматика открыла бы двери.

А сейчас лифт с возрастающей скоростью возносился наверх. Сергей ударил по сенсору, синтезированный женский голосок вежливо сообщил, что лифт и так движется наверх. Здесь не было кнопок единственных двух этажей — если лифт внизу, он едет наверх, и вниз, если на вершине башни. Сергей дёрнулся туда, сюда, примерился к кнопке остановки. Нет, нельзя — лифт тормознётся и зависнет в трубе, и служащие будут долго выяснять, что случилось. Сергей ударил по кнопке связи с техническим этажом.

— Эй, народ! Кто-нибудь!

— Извините, система отключена. Извините, система…

Сергей бешено выругался, заглушив синтезированный голос, заметался по тесной кабине, стал зачем-то простукивать стены, словно в их прозрачности мог быть какой-то секрет. Всё, что касалось комнаты на вершине Железной Башни, шло через Ахмеда. А джинн сейчас отключён от исполнительных механизмов и не может заглянуть внутрь лифта.

Знакомая лёгкость, лифт стал замедляться. Сергей принялся обгрызать ногти, глядя на дверь.

И ринулся, едва она стала открываться.

Люди и джинн с удивлением оглянулись на него.

— Что?.. — начал Шабашин, Сергей ткнул пальцем в Ахмеда.