Кривой домишко - [55]

— А как же я? — раздался голос Юстаса.

До этого момента я едва замечал Юстаса, а тут вдруг обнаружил, что он буквально дрожит от охватившего его сильного возбуждения. Лицо его раскраснелось, и мне показалось, что в глазах стояли слезы. В его дрожащем голосе появилась истерическая визгливая нотка.

— Как стыдно! — воскликнул Юстас. — Какой позор! Как дедушка осмелился так поступить со мной? Как он посмел? Я его единственный внук. Как он мог обойти меня в пользу Софии? Это несправедливо. Я его ненавижу. Ненавижу и никогда в жизни не прощу. Проклятый старый тиран, я всегда желал ему смерти. Я хотел уйти из этого дома. Хотел стать сам себе хозяином. А теперь мне придется во всем подчиняться Софии, и я буду выглядеть как осел! Лучше бы мне умереть…

Голос у него сорвался, и он бросился вон из комнаты.

Эдит де Хэвиленд неодобрительно поцокала языком.

— Совершенно не умеет держать себя в руках, — неодобрительно пробормотала она.

— Я очень хорошо его понимаю! — воскликнула Магда.

— Ну как же тебе не понять! — заметила Эдит де Хэвиленд с ехидной ноткой в голосе.

— Бедняжка мой! Я должна пойти поискать его.

— Послушай, Магда… — Эдит поспешно вышла за ней следом.

Их голоса замерли вдали. София все еще смотрела на Филипа. Мне показалось, что я заметил мольбу в ее взгляде. Если это и было так, то мольба осталась без ответа. Филип, вновь овладевший собой, смотрел на нее холодно.

— Ты прекрасно воспользовалась обстоятельствами, София, — произнес он и вышел из комнаты.

— Зачем же он говорит такие несправедливые слова! — воскликнул я. — София…

Она протянула ко мне руки. Я обнял ее.

— Есть ли у тебя силы, чтобы вынести это, дорогая?

— Очень хорошо понимаю, что они должны чувствовать, — сказала София.

— Этот старый дьявол, твой дед, не должен был подвергать тебя таким испытаниям.

Она расправила плечи.

— Он считал, что я смогу это вынести. И я смогу. Мне только хотелось бы, чтобы Юстас не принимал все так близко к сердцу.

— Это у него пройдет со временем.

— Ты думаешь? Сомневаюсь. Он из тех людей, которые много размышляют и не любят действовать. И мне также ужасно жаль, что отец так обиделся.

— Мать, кажется, относится ко всему нормально?

— Это ее немножко задело. Ей не по нутру, что придется просить у своей дочери денег на постановку пьес. Не успеешь оглянуться, как она начнет допекать меня с постановкой «Эдит Томпсон».

— А ты что ответишь на это? Согласишься, чтобы ее успокоить?

София высвободилась из моих рук и откинула голову.

— Я скажу: НЕТ! Это отвратительная пьеса, и маме эта роль совершенно не подходит. Поставить такую пьесу означало бы просто выбросить деньги на ветер!

Я не смог удержаться от улыбки.

— Чему это ты улыбаешься? — подозрительно спросила София.

— Начинаю понимать, почему дед завещал деньги именно тебе. Яблочко от яблони недалеко падает, София.

Глава XX

В то время я очень сожалел о том, что Джозефина была лишена возможности участвовать во всех событиях. Уж она-то получила бы огромное удовольствие! Процесс выздоровления шел быстро, и ее возвращения ждали со дня на день, но тем не менее она пропустила еще одно важное событие.

Однажды утром, когда я, София и Бренда были в альпинарии, к парадному входу подъехала машина. Из нее вышли Тавенер и сержант Лэм. Они поднялись по ступенькам и скрылись в доме.

Бренда застыла на месте, уставившись на машину.

— Опять эти люди, — сказала она. — Они вернулись, а я-то думала, что они махнули на все рукой… я-то думала, что все уже позади.

Я увидел, как она вздрогнула всем телом.

Она присоединилась к нам минут за десять до этого. Кутаясь в шиншилловый жакет, она сказала:

— Вот, вышла пройтись и подышать свежим воздухом, иначе можно лишиться рассудка. Стоит мне выйти из ворот, как там уже поджидает какой-нибудь репортер и набрасывается на меня с вопросами. Чувствуешь себя как в осажденной крепости. Когда-нибудь будет этому конец?

София высказала предположение, что репортерам скоро все это надоест.

— Вы могли бы пользоваться машиной, — добавила она.

— Я же сказала, что мне необходимо совершать прогулки.

Неожиданно она резко спросила:

— Вы собираетесь уволить Лоренса, София? Почему?

София ответила спокойным тоном:

— В отношении обучения Юстаса у нас изменились планы. А Джозефина отправится в Швейцарию.

— Вы очень расстроили Лоренса. Он думает, что ему не доверяют.

София ничего не ответила. Именно в этот момент и прибыл Тавенер.

Поеживаясь от влажного осеннего воздуха, Бренда пробормотала:

— Что им надо? Зачем они приехали?

Я знал, зачем они приехали. Я ничего не сказал Софии о найденных в кубовой письмах, но мне было известно, что их уже передали в канцелярию главного прокурора.

Из дома показался Тавенер. Он пересек дорожку и газон, направляясь к нам. Бренду била дрожь.

— Что ему надо? Что он хочет? — нервно повторяла она.

Тавенер подошел к нам. Он заговорил отрывисто, официальным тоном:

— У меня имеется ордер на ваш арест, миссис Леонидис. Вы обвиняетесь в отравлении эзерином Аристида Леонидиса, совершенном 19 сентября сего года. Должен предупредить, что все сказанное вами может быть использовано в качестве доказательства в судебном процессе.