Критская Телица - [139]
Но старик-учитель и торопившаяся бок о бок с ним девица отнюдь не производили угрожающего впечатления. К тому же, верзила, вопреки распоряжению рубить любого, поколебался спроваживать на тот свет Эврибатова наставника, мучительно соображая, не вызовет ли чрезмерное усердие вспышку царственного гнева и, следовательно, кару...
Куда ни кинь, везде клин!
Мысленно выбранившись, Клейт вопросил грозным голосом:
— Откуда, по какому праву, по чьему приказу?
Недвижно стоявший у двери нубиец Коде лишь блеснул великолепными зубами, предвкушая любопытное кровопролитие.
Надежда негра сбылась — правда, нежданным для Кодо образом.
— По коридорам рыщет омерзительное чудовище! — сказал египтянин.
— Знаем!
— Кроме того, двое изменников похитили государыню и подожгли дворец, — объявил Менкаура, глядя Клейту прямо в глаза.
Гигант приблизился вплотную, зловеще процедил:
— Этого не знаем! Но ты какую гарпию здесь позабыл? Почему шляешься в неположенных местах в неурочный час?
— Помогаю изменникам, — добродушно произнес Менкаура.
В положениях подобного рода правдивый ответ неизменно ошеломляет. Клейт замешкался лишь на долю мгновения, не поверив ушам, сочтя слова наставника дурацкой и дерзостной шуткой, раскрывая рот, чтобы гаркнуть и приструнить старого наглеца...
Надвигаться на которого столь беззаботно вовсе не следовало.
Неуловимо быстро, по-кошачьи мягко Менкаура поднял правую руку и сверху вниз поразил великана в основание горла указательным пальцем. Падая навзничь, последним проблеском гаснущего сознания Клейт успел еще подивиться железной крепости сухого, тонкого, узловатого перста...
Если Клейт не поверил ушам, его напарник, в свой черед, глазам не поверил.
Не уразумел творящегося.
Мускулистая глыба, нависавшая над старцем и хрупкой девчонкой, внезапно опрокинулась, а двое пришельцев продолжали стоять как ни в чем не бывало.
Нубиец тоже замешкался.
Менкаура молниеносно шагнул, выдернул из ножен у поверженного Клейта бронзовый меч. Единственный из всех четверых героев постельной расправы, верзила не просто схватил оружие, а успел опоясаться...
Выпрямившись, Менкаура взял клинок наизготовку.
Со стороны это, должно быть, казалось жестом отчаяния: седовласый, отнюдь не похожий на крепыша писец вызывал на бой чернокожего гиганта, способного, судя по внешности, в одиночку разделаться с двумя десятками противников.
Давид и Голиаф еще не родились на свет, — иначе автор едва ли удержался бы от избитого, затрепанного уподобления... Надлежит, однако, хоть немного блюсти хронологию; а посему просто скажем, что египтянин смахивал на ягненка, вознамерившегося сразиться с матерым волчиной.
Осознав, наконец, происходящее, Кодо рванулся к пришельцу.
Он обрушился на Менкауру, точно атакующий носорог и, пользуясь преимуществом в росте, нанес убийственный рубящий удар, способный развалить противника пополам.
Клинок рассек пустоту.
Писец отпрянул, сделав одновременный поворот вокруг своей оси, и очутился от негра на расстоянии четырех локтей. Лишь изрядный боевой опыт и неимоверная физическая сила позволили Кодо устоять, однако равновесие он потерял.
Острие меча лязгнуло по гранитным плитам, вышибло длинную звездчатую искру, сделало заметную выбоину.
Африканец еле-еле умудрился не шлепнуться, неуклюже вытягивая левую руку, семеня и разом утрачивая грозный вид.
Неискушенный боец, вероятно, попытался бы воспользоваться оплошностью Кодо, но Менкаура стоял недвижимо. Он понимал: победить возможно только ловким встречным ударом.
Нападать самому, преодолевать четыре локтя, отделявших египтянина от чернокожего, было бы, по меньшей мере, опрометчиво. Менкаура не обманывался насчет опасности, которую представляет воин. И не строил иллюзий относительно собственных — когда-то незаурядных — способностей к фехтованию.
Много лет миновало, много! Теперь ему шестьдесят — а негру не более тридцати пяти. Стражник проворен, поворотлив, и неизмеримо превосходит в силе. Контратака, умелая контратака — лишь тогда можно хотя бы надеяться на победу...
* * *
— Весла на воду! — скомандовал Расенна передохнувшим и немного пришедшим в себя гребцам. — Парус не сворачивать! Курс прежний!
— Раз... Два... Три... — понесся над палубой усталый, охрипший голос келевста Орозия.
Этруск неторопливо и тщательно перезарядил огнемет, обновил затравку в желобке, бросил взгляд на опустевшие сосуды, из которых брал горючую смесь, и одну за другой отправил уже ненужные амфоры за борт.
Пелена дыма осталась далеко на юге.
Там же, полускрытая этой рукотворной завесой, тянулась узкая полоска, именовавшаяся островом Крит.
Необъятная ширь блистающих вод расстилалась перед миопароной. Пентеконтера, уклонившаяся от решительного столкновения, маячила маленьким темным пятнышком, а ладья, сопровождаемая кораблем Эсона, уже скрывалась за чертой горизонта.
— Не вешать носов, ребятки, — провозгласил архипират. — И не думать, будто все неприятности уже позади! Позади — свежее боевое судно! Идем к северу.
— За афинянами? — внезапно спросил Орозий, обрывая счет.
— Разумеется.
— Капитан, зачем это нужно? Какое нам дело до афинян? Двинемся на запад, к островку, в убежище! Люди изнемогают...
Мистико-приключенческая книга современного английского романиста повествует о переселении душ, о борьбе добра и зла, о магических ритуалах. Насыщена действием, изобилует фактическими сведениями, снабжена подробными примечаниями переводчика. Предназначается взрослому читателю.Книга основана на романе Денниса Уитли «Против тьмы», в который Хелм внес некоторые изменения и добавил еще одну сюжетную линию.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.