Критская Телица - [125]

— Чушь, — процедил Эсон, глядя на Иолу с нескрываемым подозрением. — Что-то здесь неладно...

— Ошибаешься. Во всяком случае, клянусь чреслами Аписа: не сегодня-завтра на Крите будет новый лавагет!..

«...И новая царица», — мысленно прибавила Иола.

Не верить подобной клятве уроженец острова попросту не мог. Эсон поверил.

— Но что, гарпии побери, случилось? — прошептал он в замешательстве.

— Повторяю, до поры об этом говорить нельзя. Но ты не пожалеешь об исполненном воинском долге.

— Насколько понимаю, — сказал Эсон, — царь Идоменей все же остается лавагетом и пребудет им... еще несколько часов — правильно?

— Всецело и совершенно.

— Значит, — выдохнул капитан, — погоня обеспечена. И неравный бой тоже!

— Ни в коем случае, — слабо улыбнулась Иола. — Как раз этому и должен воспрепятствовать доверенный человек царицы, командир вон той ладьи.

Миопарона уже настолько сблизилась с греческой галерой, что можно было явственно различить фигуры гребцов и огромного кормщика. Этруск помахал идущему встречным курсом кораблю, упруго поднялся и прошествовал на середину палубы, где размещался непонятный, громоздкий с виду предмет, укутанный парусиной.

Пентеконтера шла плетрах в двух позади, уже пуская в работу второй весельный ряд.

Иола подбежала к борту, подняла и скрестила руки, привлекая внимание Расенны. Затем указала на пентеконтеру и сделала знак воздержаться от нападения.

— Да ты смеешься? — возмутился Эсон.

— Рупор! — потребовала Иола вместо ответа.

Греческий капитан подал ей увесистый бронзовый конус.

— Это свои! — что было сил закричала Иола. — Свои!

Этруск не разобрал и приставил обе ладони к ушам, прося повторить.

— Скажи сам, — попросила критянка афинянина. — Мне голоса не достает.

— Свои! — гаркнул грек.

Расенна воздел и медленно опустил правую ладонь, сообщая, что понял, и этот боевой корабль пропустит беспрепятственно.

Галера и миопарона поравнялись, разминулись; расстояние между ними начало постепенно увеличиваться вновь.

— Принимать как шутку, или как издевательство? — осведомился рассерженный Эсон.

Иола поглядела на него с добродушной насмешкой.

— Разве я шучу? И неужели необходимое, безобидное распоряжение можно счесть издевкой?

— Хочешь сказать, — яростно прошипел критянин, — плюгавая посудина, где только и есть, что шестьдесят олухов на веслах да один кормщик, представляет наималейшую угрозу для пентеконтеры, несущей полный экипаж?

— Разумеется. И не просто угрозу представляет, а верную погибель несет. Верней, несла бы — но я вовремя предупредила.

— Иола!..

Эсон побледнел, затем побагровел.

— Иола, ты либо дразнишь меня, либо...

— Эсон, — прервала женщина, — ты либо низкого понятия об уме государыни, либо никогда не слыхал о мастере Эпее.

Капитан открыл было рот, однако промолчал.

— Этот кораблик, — продолжила Иола, глядя Эсону в глаза, — способен самостоятельно разделаться с доброй половиной критского флота. Не спрашивай как. Если, не доведи боги, погоню все же вышлют — увидишь... Миопарона состоит на царской службе...

— Впервые слышу!

— Естественно. Ее существование было строжайшей тайной. Теперь же судно войдет в состав боевых частей... И поступит в подчинение к новому лавагету — предусмотрительно добавила Иола.

Отнюдь не убежденный ни в чем, Эсон только хмыкнул и отвернулся.

— Поживем — увидим, — буркнул он минуту спустя.

Ветер дул настолько слабо, что афинянин велел гребцам работать веслами. Галера побежала гораздо резвее.

А Иола принялась внимательно, сосредоточенно следить за небом правее дворца, правее мыса.

Именно там вот-вот следовало появиться и взмыть маленькой черной точке. Взмыть — и воспарить.

Воспарить — и начать приближаться.

Приблизиться — и обогнать галеру по воздуху.

Если, конечно, все сложилось благополучно...

* * *

Все сложилось благополучно.

По крайней мере, для Эпея.

Вопреки опасениям писца, караульные пропустили мастера без единого возражения. Вопли «пожар» и зарождавшееся на восточной половине дворца смятение не успели еще достичь западного выхода, а последнюю нефтяную лужу Эпей предусмотрительно поджег в добром плетре от своей цели.

— Этого господина, — старший стражник поглядел на Менкауру, — тоже прикажешь выпустить?

— Нет-нет, — поспешно возразил египтянин — Я лишь сопровождаю доверенное лицо государыни.

Воин слегка поклонился.

— Прощай, Менкаура, — не без грусти произнес Эпей полушепотом. Стиснул сухую, крепкую ладонь товарища. — Пожалуй, больше не свидимся... Жаль... Я не забуду тебя.

— Как знать, — улыбнулся египтянин, и Эпей не понял, к чему из им сказанного относится ответ. Но рукопожатие ответное было в меру крепким и достаточно продолжительным.

— Я тоже тебя не забуду, — молвил Менкаура — Лети осторожно, береги силы, старайся ловить восходящие потоки горячего воздуха.

— Спасибо, — ухмыльнулся Эпей. — Участь Икара не по мне...

— И еще, — добавил Менкаура. — Маленькая жреческая премудрость... Прощальный совет...

Эпей вскинул брови.

— Несущая сила подобного крыла возрастает согласно скорости. Набрав достаточную высоту, можно падать без боязни — едва лишь быстрота полета сделается достаточной, крыло, при известной сноровке, само поможет вознестись опять. Воздух плотен, Эпей. И держит независимо от того, летишь ты ровно, или устремляешься отвесно. В воздухе опора везде, всюду, при любом положении!