Критика нечистого разума - [57]

Кому говорят?

«Хорошо бы…» И далее проговаривается некое долженствование. Вопрос — кому хорошо? Одно дело, хорошо для общества, другое для человека. Учителя социумов не тоже самое, что учителя человеков. Может быть, философы, идеологи, писатели так и делятся. Одни поучают социум, другие людей.

Тут можно поделить две группы еще на две по принципу «учат, ослабляя» и «учат, усиливая». Но таких, чтобы только ослабляли, почти и нет. То есть нет, человека ослабляли довольно часто, но… параллельно усиливали общество. Часто и общество разваливали, но обычно такие говоруны и писатели тоже входят в позитивную номинацию, только по усилению человека.

И даже если хочется сыграть на два поля, одно все равно дороже и интереснее.

Да, и почти не было так, чтобы не ориентировались на сильных мира сего. Независимо от ориентации «человек — общество». Не обязательно на всех, да и нет же единой элитной партии. Но если не ориентироваться вообще ни на одну элитную группу, то никому ничего и не скажешь. Способа не найдется.

А как же диссиденты, спросят нас? А диссидентская карьера — тоже карьера. А как же Христос? «Иудея была самым темным местом Римской империи, Галилея — самым темным местом Иудеи, тамошние рыбаки — самыми темными людьми Галилеи» (Лев Шестов). Во-первых, не совсем так. Во-вторых, мессидж к элитным кланам там был. Если бы его не было, мы бы не узнали о христианстве.

«Верую по эстетическим мотивам»

Правильный вопрос звучит не «есть ли Бог?», а «веруешь ли ты в Бога?». Ну разница понятна. «Верить можно только в то, чего нет как предмета знания и что только потому и нуждается в акте веры» (как-то так было у Мераба Мамардашвили).

Так вот, если вопрос понять не как вопрос об онтологии, а как вопрос о самопозиционировании? Ну мы ведь действительно этим и занимаемся. Если честно. В бытии или небытии Божьем ничего от нашего ответа не поменяется, а вот у нас — да.

Ну и возможен такой ответ — «верю в Бога по стилистическим соображениям». Просто становлюсь к одной группе и дистанцируюсь от другой по соображениям эстетической самопрезентации. Звучало бы так: «Цивилизацию, как ни крути, создали не атеисты. Все главные слова и главные вещи были положены в религиозные времена, религиозными людьми. Эпоха атеизма — прожирание запасов, дело атеистов — декаданс. Встану как я поближе к этим, да подальше от тех».

Чем не позиция?

Вполне уместная, кстати говоря, для скептика, циника, прагматика.

Как к ней отнеслась бы церковь и прочие заинтересованные товарищи?

А непосредственно Бог?

Оскорбления по адресу

Что считается актом оскорбления? Ну так, чтобы человек зарегистрировал в голове: «о, меня оскорбили». И окружающие бы поняли. Ну и отправитель сообщения мог себя поздравит с тем, что оно дошло.

Ну вот, допустим, человека обозвали на испанском языке, которого он не знает? Или обматерили какими-то словами, которых он не понял? В уме отправителя это могут быть последние слова, но в уме адресата их может не быть и вовсе.

Таким образом, чтобы оскорбить человека, сначала надо принять его картину мира и язык? И общаться в них? Можно ли сказать, что пассивный и оскорбляемый — навязывает языковую норму своему обидчику?

Или референтом оскорбления всегда выступает некий гипотетический Третий, значимый как адресату, так и отправителю, чей язык понятен им обоим, и значимость его бесспорна? И все действие — перед лицом гипотетической референтной группы (иногда, конечно, и реальной)? Но это надо же иметь такую группу на двоих?

То есть при предельном различии, отсутствии такой группы — оскорбить и обидеть невозможно? Ну, например, нас не может оскорбить животное, мы не может оскорбить марсианина, пока не найдем с ним общий язык?

То есть чтоб оскорбиться, сначала надо в некоем роде породниться. Или уже быть так или иначе сродненными. Чужое не оскорбляемо, бранятся лишь относительно свои.

Вся эта проблема не возникает, поскольку люди похожи. Но кто-то может решить, что он непохожий, вопрос тут же возникнет.

Философия: посиделка на троих

Специалисты по философии знают, что есть такая модальная методология Давида Зильбермана, но мы сейчас не о ней. Мы о чем-то таком, что можно считать детсадовским вариантом оной, и что разложимо на любой разумной коленке.

Значит, три модальности: действительное, возможное, должное. Разные философии разнятся тем, что посредством чего у них объясняется, что является референтом и как бы ясно по умолчанию. На самом деле ничего не ясно, и в этом главная фишка. Но мы должны вообразить, что у нас как бы нет вопросов, например, к тому, что такое «действительность», и с этой позиции уже шуровать в области должного и возможного. Или, наоборот, взявши область идеала как данность, усесться там и тянуть руки оттуда. И это будут совсем разные философии, семейства философий.

Ну, например. Обратил внимание, как я вещал про идеал на летней школе. «Идеальное не бывает живым, живое не бывает идеальным, но идеальное нужно человеческому живому, чтобы быть человеческим. Иными словами, верить надо в то, чего нет, чтобы быть хоть кем-то, кто есть». Разная вера дает нам разную поведенческую модель, посмотрим на… и т. д. Если выпарить отсюда всю поэзию, то чего сказал? Что нет ничего практичнее теории, но