Критика нечистого разума - [56]

В «диалектике господина и раба» Георга Гегеля, как мы помним, «господин» торжествует именно своим презрением к биологическому инстинкту выживания любой ценой, и ставит на кон жизнь, лишь бы не занять подчиненное положение. По Гегелю и его комментатору Кожеву, это не торжество грубой силы, а торжество духа. Победа в уличной драке более рискового и безбашенного — тоже, конечно, духовность, если следовать этой мысли.

Тут можно заходить двояко, наводя мосты от понятию к понятию, начав с любого из них. «Воля к власти», например, конвертируема в то, что можно означить как «социальный интеллект индивида» или «способность к принятия гармоничных и целесообразных решений» как за себя, так и за других. Целесообразных — какой цели? Ну, процедура выбора целей тоже должна быть целесообразна… С позиции ценностей, кои тоже оцениваемы, но сейчас туда не будем. Проще с гармоничностью — речь идет о неразрушении округи в процессе достижения целесообразных целей. Накаченная способность индивида к решению — не оно ли простейшее и честнейшее определение «духовности» таким образом, чтобы слово не напоминало культурный штамп, политическую разводку или элемент музейной описательности? Таким образом, мы начали вроде с «воли», но очевидно уперлись в «дух».

Можно и наоборот. «Духовность» в правильном обществе означает правильную социальную страту. Духовные рабовладельцы управляют бехдуховными рабами, ну если по Аристотелю, именно в силу духовности одних и бездуховности других оно гармонично.

Если же некий дискурс начинает проповедовать против «воли» и против «власти», он все равно не что иное, как воля к власти. Просто немного перегнившая и немного превращенная форма, но это тоже самое. Например, если некто проповедует, что деньги суть зло, мы сейчас оставим 1 % случаев, когда мы имеем дело с трансцендентной позицией, йогом, шаманом, прочим редким, то в учении про «злые деньги» основным движущим аффектом является не преодоленная жадность, а основной прагматикой, земным следствием — финансовое кидалово. Имеет смысл опасаться тех, кто учит против денег, как минимум, они честные люди, но они играют на понижении. Мир с подорванной финансовой системой, ничем не замененной по функции — это редукция, игра за него есть игра на понижении, и игра тех, кому кажется, что он возьмет что-то именно в таком мире (кажется ему, или оно действительно так, вопрос другой, интеллигенты часто бывали стихийными маоистами, но редко выживали при практическом маоизме). Как максимум, это банальные жулики, которым нельзя давать подержать даже 100 рублей. В любом случае, общение с ними чревато для денег тех, кто с ними общается.

Аналогичным образом в случае антисексуального дискурса. Говорит всегда некое либидо, просто нет такого особого антилибидо, чтобы оно говорило. Здесь показательна одна реальная история. Есть такое «движение против секса», ну что это грязно, и т. д. Мужчина и женщина долго общались в интернете на эту тему, нашли общий язык, стали встречаться, общий язык крепился, потом они спать друг с другом, поженились. В истории люди, секты и чуть ли не целые народы кастрировали себя — кто и как? В религиозном экстазе, определенного толка религиозные люди, как правило, в матриархальных культах. Возбуждение, до которого их доводили, имело либидинальный ресурс в своем основании. В общем, если кто-то говорит против сексуальности, то это все равно говорит его сексуальность. Если кто-то говорит против политики, то это его политика, если кто-то против экономики, то это его экономика, если кто-то против культуры, то это его культура. И вполне естественно — опасаться таких. Мало ли. Слишком много людей, не являющихся честными карьеристами, рефлексирующими себя соответственно, являются карьеристами нечестными, рефлексирующими себя как угодно. Хиппи, например, вовсе не снимает себя с карьерного поля. Ратуя за мир, где все будут хиппи, а он тогда суперхиппи, он холит свою успешность наиболее подходящим для нее способом. В конечном счете все, к чему бы не стремились, выступает модусом самоутверждения, просто модусы случаются сильные и слабые, честные и не очень, а так все на свете — такие модусы. Даже суицид, наркомания, добровольное лохачество по идейным мотивам, и прочее. Это особая, крайне интересная, крайне веселая и она же крайне грустная тема.

…Попробую тут пояснить нюанс позиции. Ну просто это такая призма смотрения на мир, смотрится через определенный концепт. То есть концепт не то, что находят в мире, а то, чем находят мир. И предыдущий абзац — не столько про то, что в мире вдруг обнаружено, сколько способ, каким в нем можно что-то обнаружить. По сути, априорная штука. Именно потому, что такие штуки априорны и служат способом извлечения апостериорного, они не опровергаемы. Концепт не отменяет противоположный концепт. В ответ на е2 — е4 можно играть как сицилианскую защиту, так и русскую партию, и черт знает, чего еще. Один дебют не отменяет другого, речь идет не об истине, но о способе. Онтология оказывается, таким образом, не более чем вариативностью методологии, и может чуть менее гордо, чем она привыкла, но зато бесспорно пребывать себе далее.