Критерий страха - [50]

– Я не мог дотянуться до поручней, надо было с самого начала за них держаться.

Девушка немедленно приступила к своим врачебным обязанностям и осмотрела командира.

– Пульс, дыхание, сердцебиение в норме. Похоже на очень глубокий сон, – объявила она после беглого осмотра. – А как остальных вытаскивать? Длины твоего ремня не хватит. Возьмешь еще и мой?

– Нет, лучше командирский. Ему он сейчас ни к чему, – решил Малахов.

Через десяток минут весь экипаж был освобожден.

– Ну что, тащим всех в медотсек? – предложил Андрей, вытирая пот со лба.

– Я понимаю, что какое-то время по радиалке будет просто, но потом же начнется притяжение, и как мы их будем волочь? – Катя нахмурилась.

– Ну, говорил же я, надо вращение останавливать. Иначе никак.

– Как это никак? А носилки? – не согласилась девушка.

– Опять носилки? Всё время носилки. И все время я за ними должен бегать!

– Учитывая сложившуюся ситуацию и отсутствие каких-либо повреждений, – стала рассуждать Катя, – давай сначала дотащим их до зоны гравитации, а потом подумаем и опять подумаем.

– Ага, размышления по разделению. Думай раз, думай два. Ты же у нас военный врач. Ты врач, но все-таки воинское звание сильно сказывается на твоем образе мыслей.

– Андрей, зачем ты так? – Неожиданно у Кати на глаза навернулись слёзы. – Зачем ты всё время меня пытаешься обидеть? Зачем?

– Извини. – Малахов смутился. – Юмор у меня такой. Извини. Ты, конечно, правильно все говоришь. Потащим их, пока будет возможно. В любом случае не бросать же здесь.

Он подхватил за ноги штурмана и уже было начал тащить его, цепляясь за поручень галереи, но Катя резко остановила его:

– Головой вперед! Что ты никак не запомнишь?

– Ох, точно, – вспомнил наставление командира Андрей и продолжил, уже держа Тимофеича за руки.

Боковым зрением он заметил, что Катя тоже принялась за работу, но ее метод был другим. Она, зафиксировав себя поручнем, просто толкала по очереди командира и пилота. Так, время от времени отдыхая, они перетащили команду до того места, где заработало притяжение. Здесь уже пришлось сдерживать бессознательные тела, чтобы центробежная сила не потащила их по тоннелю к границам тора. Тут на помощь пришли все те же пояса. Но всему приходит конец, и вот уже Катя и Андрей сидели на полу тороидальной галереи, а рядом лежали остальные члены экипажа.

– Никогда не думал, что у нас такая массивная команда, – тяжело дыша, проговорил Малахов.

– Я знала. Я же всех взвешивала и должна была контролировать вес, – устало ответила Катя. – Но теперь надо передохнуть и тащить их дальше.

– У меня предложение. До капитанского мостика всего ничего. Какой смысл их тянуть в медотсек? Тем более, что там у тебя места немного.

– Ты прав. Во-первых, есть ложементы и там им будет комфортно. Да и мучить их, таща волоком каждого, долго не будем.

Отдышавшись, Андрей с Катей опять принялись за тяжкую работу. Первым подхватили под мышки капитана и поволокли его по полу. Через несколько метров, чтобы перевести дух, остановились. Малахов, глядя на дожидавшихся своей очереди пилота и штурмана, сказал:

– Вы только никуда не уходите, ребята!

И вот уже вся команда располагалась на своих местах, устроенная в ложементах. Специальные кресла были предназначены только для случаев перемещения станции и остальное время, пока «КС-6» была в стационарном положении, не использовались.

– Ну что, доктор, – Андрей уже пришел в себя после силовых упражнений и готов был работать, – пора в лабораторию? Нам надо обработать последние данные и после этого решить, что делать.

– Хорошо, только я сейчас им сделаю инъекции, пусть восстанавливаются.

Катя быстро и ловко ввела лекарства всем троим и, подхватив помповое ружье, направилась на выход.

До лаборатории добрались без проблем, на станции было тихо и мирно, словно и не было недавнего кошмара.

– Ты отдохни пока. – В лаборатории Андрей сразу же сел к одному из компьютеров и стал перекачивать снятые на модуле связи данные.

– Посижу, куда я денусь, – согласилась Катя. – Только скажи, зачем ты энцефалограммы записываешь? И чьи они?

– Сейчас, минутку, я должен запустить анализ спектров. Ага, пошло. – Малахов повернулся к девушке. – Что ты спросила?

– Я спросила, с чего это ты исследованием энцефалограмм занялся? – Катя показала пальцем на монитор с данными с лидара.

– Да нет, Катя, какие энцефалограммы, – отмахнулся Андрей. – Это совсем не…

– Ты думаешь, я не знаю, как выглядят кривые с энцефалографа? Я даже отсюда могу тебе сказать, где альфа-ритм, бета-ритм, а вот эта медленная осцилляция – дельта-ритм.

– Ты так хорошо в этом разбираешься?

– Вообще, я диссертацию делала по энцефалографии при шизотипических расстройствах личности. – В голосе Кати промелькнула гордость. – Боле того, я точно могу сказать, что это не энцефалограмма кого-то из членов нашего экипажа. Здесь явные признаки шизофрении. Снижение индекса альфа-активности и повышенная синхронизация дельта- и тетта-активности просто в глаза лезут.

– Круто, – улыбнулся Малахов. – Только никакая это не энцефалограмма, это данные по изменению спектрального состава в космической пыли, окружающей нашу станцию. Примерно на несколько тысяч километров вокруг.