Кристальные ночи - [11]

— А что говорит Примо?

Полиция мыслей не смогла настоять на включении Примо в состав лунных экспедиций, но Люсьен дал ему способность становиться невидимым и телепортироваться в любую часть Сапфира или лунной базы. Где бы что ни происходило, агент Даниэля мог подслушивать и подсматривать беспрепятственно.

— Для Примо сложно понять многое из того, что он слышит; даже прокачанные фиты не могут быть специалистами во всех областях математики или моментальными экспертами в специальной лексике. Общий смысл в том, что фиты из Лунного проекта сконструировали во Внешнем Мире очень быстрый компьютер, который поможет решить проблему с рождаемостью… каким-то образом, — ответил Люсьен и рассмеялся. — Эй, а может, фиты решили сделать то же, что и мы — решили попробовать вывести кого-то достаточно умного, кто сможет им помочь? Вот прикол будет, если это так!

Даниэль не мог разделить его весёлость. В конечном счёте кому-то придётся заняться реальным делом; если фиты просто передадут эстафету кому-то другому, весь проект обрушится, словно пирамида.

Даниэлю предстояло провести несколько деловых встреч, которые было невозможно отложить. К тому времени, как он разделался со всей этой чепухой, день был в разгаре. Фиты создали некий тип твердотельного ускорителя и прощупывали внутреннюю структуру протонов и нейтронов, бомбардируя их высокоскоростными электронами. Атомный компьютер, подключенный к различным детекторам, анализировал данные, обрабатывая результаты экспериментов быстрее, чем любой из созданных людьми. Фиты уже разработали Стандартную кварковую модель. Даниэль задался вопросом, не собираются ли они пропустить этап нанокомпьютеров, чтобы сразу создать фемтомашину.

Однако, в кратких докладах Примо ни слова не говорилось о применимости сильного ядерного взаимодействия в компьютерах. Фиты просто удовлетворяли своё любопытство насчёт фундаментальных законов природы. Даниэль напомнил себе об их истории: прежде у них уже было нечто вроде фундаментальной физики, но вскоре выяснилось, что эти простые правила не имели ни малейшего отношения к реальности. Соответственно, было вполне обоснованно ожидать, что они попытаются как можно глубже проникнуть в тайны Внешнего Мира, прежде чем основывать в нём колонию, не говоря уже о массовой эмиграции.

На закате дня фиты стали изучать окружение «Песочницы», просвечивать его разного рода излучением. Уровни радиации были очень низкими — определённо, слишком низкими для того, чтобы для кристаллов возник риск, — поэтому Даниэль не видел нужды вмешиваться. У «Песочницы» не было мощного источника питания, в ней не было радиоактивных изотопов, а Полиция мыслей моментально подала бы сигнал тревоги, привлекая внимание людей, если бы фиты стали баловаться с экспериментами в области термоядерного синтеза. В общем, Даниэль оставался в полной убеждённости, что фиты не могут учудить что-нибудь глупое и опасное, такое, что поставит под угрозу само их существование.

Из докладов Примо следовало, что фиты думают — они занимаются своего рода «астрономией». Даниэль задавался вопросом, следует ли дать им доступ к инструментам для серьёзных астрономических наблюдений — таким инструментам, которые позволили бы им понять релятивистскую гравитацию и космологию. Но даже если бы он оплатил время на крупном телескопе, одна лишь наводка его на нужную точку небосвода показалась бы фитам вечностью. Даниэль не собирался замедлять Сапфир и ждать до старости лет, пока фиты вдоволь изучат небо; потом им пришло бы в голову запускать тридцатилетние программы исследований. Может, настало время повысить уровень сотрудничества и просто дать им готовые работы по астрономии и звёздные карты? В конце концов, у человечества были и свои достижения, которые фитам было затруднительно повторить.

По мере того, как на город опускалась ночь, фиты вновь обратились к субатомному миру. В ускорителе нового типа начали сталкиваться единичные ионы золота, обладающие невероятной энергией — впрочем, полная затрачиваемая мощность по-прежнему оставалась весьма низкой. Вскоре Примо объявил, что им удалось детально изучить все три поколения кварков и лептонов. По знанию физики элементарных частиц фиты практически сравнялись с человечеством; Даниэль больше не мог отслеживать ход прогресса, но эксперты в унисон выставляли большой палец вверх. Даниэль испытывал прилив гордости; разумеется, его малыши знают, что делают — и если они достигнут такого уровня, что смогут сбить его с толку, он попросит фитов притормозить и дать ему возможность их нагнать. До того, как Даниэль позволит им эмигрировать, он замедлит кристаллы и лично предстанет перед всеми. В сущности, это могло бы стать идеальным моментом для постановки следующей задачи: понимания человеческой биологии в такой степени, чтобы Даниэля можно было загрузить в компьютер. Сделать его бессмертным, отплатить ему за всё хорошее.

Он сидел, рассматривая изображения последних моделей компьютеров фитов, реконструированные на основе данных, полученных детекторами атомно-силового микроскопа. Нескончаемые решётки блестящих атомов терялись вдали, а связывающие их электронные облака подрагивали наподобие шариков ртути в сюрреалистичных жидких счётах. На глазах Даниэля экран «Песочницы» показал, что ионные ускорители заново перестроены и снова запустились в работу.