Кристалл в прозрачной оправе - [71]

Этот сюжет Куваев использовал в «Территории», где Чемоданов стал Чинковым-Буддой, Власенко превратился в Куценко. Сам Чемоданов в изданных в Магадане воспоминаниях «В двух шагах от Северного полюса» так писал об открытии «золота Территории»: «Ловко управляясь с лотком, Алёша Власенко быстро удалял пустую породу… Прошло немного времени, и на дне деревянного лотка мы увидели жёлтые блёстки. Среди них попался и маленький самородочек, весом в несколько граммов… Осенью 1950 года стало ясно: наши прогнозы о наличии золотых россыпей на Чукотке оправдались». Воспоминания Чемоданова отсылают к тому же Джеку Лондону: «Наступили холода, речки и ручьи покрылись льдом, окаменела земля, кончились продукты… Ночевали на голой земле, разводя небольшие костры, так как кустарник встречался далеко не везде. Кружка горячего кипятку да несколько галет – таков был скудный рацион… Тракторы прийти не могли, вездеходов не было и в помине… Наконец, на седьмой день партия вышла на побережье». Это Джек Лондон – но с бараками Певека вместо кабаков Доусона, без «золотой лихорадки» и без «американской мечты». Здесь, писал геолог Куваев, работа стала религией. Поиски «презренного металла», символа всех пороков человека, превратились в аскетический подвиг. Геологи Билибин и Чемоданов не похожи на авантюриста Кармака, открывшего Клондайк. Не в том дело, что Кармак хуже – он просто другой, как Америка – не Россия.

«Металл он и есть металл. Но этот – глупый металл. Из железа паровоз, или трактор, или башню какую. Из алюминия самолёт, из меди провод. А из этого сплошная судимость», – говорит Безвестный Шурфовщик куваевской «Территории».

«Золото – смерть», – ещё короче сформулировал Шаламов («Тифозный карантин»). Он же: «Множество самородков прошло через мои руки – прииск “Партизан” был очень “самородным”, но никакого другого чувства, кроме глубочайшего отвращения, золото во мне не вызывало».

Золото – металл благородный и роковой. Бориска, джеклондоновские авантюристы, даже Билибин, сгоревший на работе, тому подтверждение. В честь лауреата Сталинской премии Билибина названы не только минералы билибинит и билибинскит, но целая горная гряда к северо-востоку от Магадана и хребет в системе Черского. В иные времена «отец» колымского золота непременно получил бы графский титул и приставку —Колымский к фамилии.

Сподвижник Билибина Цареградский, напротив, прожил долгую жизнь – 88 лет (1902–1990). С 1938 года – начальник геологоразведочной службы Дальстроя, с 1948-го – замначальника Дальстроя по геологоразведке. Награждён звездой Героя Соцтруда (так и слышится: – руда), ледником Цареградского в Якутии и одноимённым моллюском. Моллюсков можно носить на груди, как ордена.

* * *

По поговорочному рейтингу золото, наверное, держит первенство среди металлов, хотя в жизни средний человек соприкасается с ним куда меньше, чем с прозаическими железом или медью. Другие металлы не менее интересны.

Мне приходилось бывать в посёлке Восток на таёжно-горном севере Приморья, где добывают вольфрам. На стеле у въезда – слово «Восток» и противоположная по смыслу литера W; вполне по-евразийски. Месторождение шеелита назвали «Восток-2» по одноимённому ручью, который, в свою очередь, нарекли в честь корабля Германа Титова, облетавшего в описываемые времена нашу планету. Тем самым задокументирована связь наших недр с нашим космосом. «Земля» в русском языке означает и почву, и планету. Мы пишем планету с прописной буквы, хотя по совести нужно бы писать с прописной и почву. Язык увязал ту землю, в которую мы уходим и из которой берём «хлеб» (под хлебом в русском языке понимается вообще пропитание как возможность поддержания жизни), с планетой и космосом.

В разведке вольфрамового месторождения – это было в начале шестидесятых – участвовал и мой отец, тогда студент. Посёлок официально зовётся Восток, но многие называют его «Восток-2», как будто где-то есть ещё «Восток-1». Это скорее маленький городок – неожиданный букет пятиэтажек посреди тайги и сопок Сихотэ-Алиня – с горно-обогатительным комбинатом в сердцевине. Шеелит сначала добывали открытым способом – с тех времён на месте расковырянной сопки осталась гигантская ступенчатая воронка карьера, которую, наверное, прекрасно увидел бы сверху Титов, если бы полетел в космос снова. Теперь руду добывают из шахты. Руда двух видов: то кварц с шеелитом – белые и серые невзрачные куски, то «сульфидная» – пирротин, халькопирит, золотисто блестящие тяжёлые камни, содержащие медь и железо, и где-то между ними – шеелитовые зёрнышки.

– Разведанных запасов при нынешних объёмах хватит до 2021 года. Здесь, – показал головой главный инженер рудника Александр, серьёзный мужик на Prado, – добывается порядка 80 % российского вольфрама. Где-то 70 % из добытого идёт на экспорт. Нашей промышленности вольфрам сейчас не нужен.

«Стратегическое сырьё» нужно тому, у кого есть хоть какая-то стратегия.

Что-то во всём этом есть, конечно, варварское: столько усилий, нервов, крови, чтобы открыть, разведать, оборудовать… – и ради чего? Отработать месторождение, вычерпать его и бросить, а ведь больше этой руды не будет, она не растёт в земле, подобно пшенице. «Невозобновляемые ресурсы» – привычное, но такое тревожное словосочетание. Хотя кто-то из героев Джека Лондона был уверен, что золото – живое и постоянно растёт под землёй. Честное слово, я не очень удивлюсь, если окажется, что это именно так.