Кристалл огня - [18]

– Ладно.

Она протянула руку к мешку и достала оттуда сверток с сушеными плодами керасы. Развернув его, Марисса протянула несколько штук Брейсу:

– Будем считать, что договорились раз и навсегда.

– Да, раз и навсегда, – подтвердил Брейс.

Ему стало неприятно от того, что он подвергается большому риску. Марисса, возможно, догадывается о его планах. Как только она пополнит свои запасы добром, похищенным из Сокровищницы в Олене, а Родак займется ограблением Фирокса, Брейс покинет ее.

Маленькая содалитка придет в ярость, но не сможет помешать ему. Он будет уже далеко, умчится в известное лишь ему тайное укрытие. Вот тогда Мариссе весьма пригодится помощь симианина.

Это все, что он готов сделать для нее. Однако мысль о том, что он оставит Мариссу, возбуждала в душе Брейса странное сожаление. Никогда еще он по своей воле никого не предавал. И сознание, что он лжец и обманщик, сложившееся у него за два цикла заключения, угнетало Брейса и не покидало его ни на минуту.

Но в этой извращенной, безумной Империи не было ничего, за что стоило бы сражаться. Ничего, кроме собственного спасения. Ему пришлось столкнуться лицом к лицу с жестокой реальностью, и теперь главным стало выживание, если, конечно, не думать о большеглазой соблазнительной маленькой женщине, вовлекшей его в безнадежное предприятие. Безнадежное, глупое и обреченное.

Внезапно услышав, как заворочался симианин, они повернулись к нему, радуясь, что наконец-то закончился этот тягостный разговор.

Хотя у Родака после удара станнера страшно болела голова, они шли всю ночь, чтобы добраться незамеченными до тайника Мариссы. К утру стало так холодно, что две длинные, подбитые мехом куртки с капюшонами, которые припрятала Марисса, показались им даром богов.

Ранний снег покрыл горные вершины, а порывистый режущий ветер, казалось, предвещал мороз. Впрочем, покрытый густой шерстью симианин не страдал от холода, но для Мариссы и Брейса переход через горные цепи был невероятно тяжел. Они с облегчением вздохнули, когда наконец достигли относительно теплого плоскогорья.

С каждым днем Брейс все меньше и меньше зависел от помощи Родака. Когда они добрались до окрестностей Олены, о его прежнем состоянии напоминали только синяки и перебитый нос. И если бы не сны о тюрьме, преследовавшие его по ночам, Брейс чувствовал бы себя вполне здоровым. Но эти сны…

* * *

Они разбили стоянку в густом перелеске неподалеку от небольшого городка и начали обсуждать, как проникнуть в Хранилище. Во время разговора Брейс принялся сбривать отросшую бороду острым осколком камня.

– Собственно, нет никакой необходимости всем вместе лезть в Хранилище, – сказал он. – Ты, Марисса, останься снаружи и внимательно наблюдай за тем, что происходит вокруг.

Разглядывая Брейса, Марисса никак не могла решить, что идет ему больше – борода или гладко выбритое лицо. «И почему только все в этом мужчине восхищает меня?» – спрашивала себя Марисса, пытаясь припомнить, о чем он только что говорил.

Вспомнив, она нахмурилась:

– Ты предлагаешь мне наблюдать? – Марисса покачала головой. – Нет! Как только мы войдем в Хранилище, залогом нашего успеха будет расторопность. Посты охраны, мимо которых нам придется пройти, не только замаскированы, но и вооружены до зубов. И трое человек, нагруженных добычей, управятся с ними куда быстрее, чем двое. Кроме того, – добавила она, бросив на симианина выразительный взгляд, – куда умнее присматривать за ним в четыре глаза. Если ему удастся наложить свои лохматые лапы на всю нашу добычу, придется постараться, чтобы он не расправился и с нами.

– Он не сделает этого с нами, Марисса, – вздохнул Брейс, – ибо дал слово, а кодекс чести симианина…

– …ничуть не уступает такому же кодексу Беллатора, – насмешливо закончила за него Марисса. – Да, я знаю это, Брейс, и именно поэтому хочу отправиться с вами. Давай закончим с этим. Мой опыт в таких делах весьма полезен, и я решила сопровождать вас.

Брейс тоскливо посмотрел на Родака. Симианин закатил глаза, пожал плечами и вернулся к прерванному занятию – плетению веревки из стеблей растения, собранных им по пути.

– Будь по-твоему, – раздраженно бросил Брейс, – не могу же я тебе запретить.

Марисса вздернула подбородок:

– А почему бы мне и не участвовать, Брейс? Это же мое предприятие. И именно поэтому я возглавляю его. Разве не так?

– Ну разумеется, госпожа, – иронически-почтительно ответил Брейс. – Это более чем справедливо, и я всего лишь твой покорный слуга.

Она фыркнула. Брейс рассмеялся:

– Признайся, Марисса. Будь я послушен и покорен, это не пришлось бы тебе по душе.

– Откуда ты знаешь, что мне нравится, Брейс? – возмутилась она. – Я хочу лишь одного: чтобы ты подчинялся мне, пока мы заняты общим делом.

– Так точно, госпожа!

Черт возьми, он опять насмехается над ней! Однако это беспокоило Мариссу гораздо меньше, чем та власть, которую он явно обретал над нею. И хуже всего, что она почти наслаждалась теми напряженными отношениями, которые установились между ними. Марисса сердито отмахнулась от этих мыслей.

Наслаждаться обществом мужчины? Да это безумно, неслыханно, невозможно! И все же это было именно так.