Криптографические приключения: таинственные шифры и математические задачи - [8]

Этой ночью мы спали под охраной нашей новой системы безопасности.

* * *

На следующий день я почему-то впал в уныние. Едва проснувшись, я увидел отца, сидящего за компьютером, а на планшете у меня горела пиктограмма пришедшего электронного письма. Ещё не открывая почтовый клиент, я уже знал, что это письмо от отца, который сидит в паре метров от меня. Это как-то сразу выбило меня из колеи.

За завтраком я сказал, что уже устал в этой странной деревне. Отец ответил:

— Погоди. Во-первых, ты сам предложил. Во-вторых, мы только что приехали. В-третьих, я уже развернул здесь рабочее место, и у тебя также есть возможность выходить во внешний мир. Что не так?

— Тут скучно.

— Ты просто не знаешь, чем себя занять. Понятное дело, у тебя здесь нет знакомых. Но в Москве все тоже обычно разъезжаются на лето…

— По крайней мере, там можно было бы ходить в разные места.

— Хорошо, давай так: возьми велосипед и покатайся. За деревню не выезжай, катайся по улицам. Можешь съездить к тёте Кате. Фотографируй на планшет интересные штуки и выкладывай их в блог. Думаю, что такая экзотика, как у нас, будет интересна твоим друзьям. Ну а я пока подумаю, как нам развлечься, составлю программу, набросаю план.

Вот так у него всё: чуть что, набрасывает план и составляет программу. Я вдохнул, но идеи были интересные. Особенно про фотографирование.

Я взял велосипед и поехал, куда глаза глядят. Настроение было на нуле, я как-то сам запутался в том, что хотел. А сейчас мне хотелось только вернуться домой и заняться своими обычными делами, которыми всегда занимаюсь в городе. К тому же за эти дни я не встретил ни одного подростка своих лет, так что общаться было не с кем. Это тоже меня немного угнетало.

Подумав, я решил поехать на Лунинскую улицу, поскольку на Красавке мы жили, а на Конторской были уже два раза. Я захотел посмотреть, что эта улица собой представляет и как это соотносится с моими наведёнными воспоминаниями.

Я проехал уже несколько домов, и, кажется, был как раз напротив нашего участка, когда увидел у одного крыльца девочку. Она внимательно следила за мной. Я подумал: «Надо же, девчонка. Ещё чего не хватало», — и проехал дальше. Но потом я понял, что пока другой компании все равно нет, развернулся и поехал назад.

Она стояла всё там же и смотрела на меня. Мне стало неловко, но я всё же подъехал и сказал:

— Привет. Ты здесь живёшь?

— Да, в этом доме. А ты где?

— Я с другой улицы. Прямо напротив, если пройти через ручей.

— Какой ручей?

— Ты в первый раз здесь, что ли?

— Да. А ты?

Я снова смутился. Ведь я тоже был здесь впервые, просто всё знал из-за эксперимента отца. Поэтому я ответил:

— Да, я тоже. Но я тут уже всё разузнал.

Она засмеялась и сказала, что я странный. Потом спросила:

— Как тебя зовут?

— Кирилл.

— А меня Катя. Ты в каком классе учишься?

— Закончил пятый класс, перешёл в шестой.

— А я в седьмой.

Вот ведь, ещё и старше меня. Я смутился в третий раз. Тут из дома раздался голос:

— Катя, с кем ты разговариваешь?

На крыльцо вышла старушка. Она строго посмотрела на меня:

— Ты ещё чьих будешь? Хулиган?

Я улыбнулся и назвал фамилию. Старушка сразу смягчилась и сказала:

— Трофима Ивановича хорошо помню, да. Хороший был человек. Он моему мужу покойному даже приходился каким-то братом. То ли двоюродным, то ли троюродным.

— Да, дед Трофим говорил, что у него вся деревня родственников.

— Да тебе сколько лет-то?

Вот ведь. Надо быть очень аккуратным. Я уточнил:

— Это папа мне рассказывал.

— А отца твоего как зовут?

Я назвал, и она поняла, что я прихожусь правнуком деду Трофиму. А отца моего она сама не знает, но много про него слышала. Она махнула рукой и сказала Кате, что со мной дружить можно. Та только рассмеялась.

Мы ещё немного посидели, обменялись телефонами (в наведенных воспоминаниях мы прожили с Марком в деревне всё лето, но номерами обменялись лишь в самом конце). Я пригласил новую знакомую к нам в гости.

Внезапно из рации у меня на поясе раздался строгий голос отца:

— Кирилл, ты куда пропал?

Катя даже вздрогнула от неожиданности. Я объяснил, что здесь мобильные телефоны работают плохо, поэтому мы с папой используем рации. Рация отличается от мобильного телефона тем, что на выбранной частоте разговоры слышат все, кто к ней подключён, а также тем, что можно передавать информацию только в одну сторону: сначала говоришь, потом слушаешь.

Катя осторожно взяла мою рацию, поднесла к губам и сказала: «Алло». Ничего не произошло. Я показал кнопку, которую надо нажимать, чтобы что-то передать в эфир. Она нажала и повторила: «Алло». В ответ раздался недоуменный голос отца:

— Приём, кто засоряет эфир? Приём!

Я сказал, что вместо «алло» по рации принято говорить «приём». Это слово обозначает конец передачи и сигнал к ответу. Тут опять послышался строгий голос отца:

— Кто на связи? Приём!

Катя испугалась и вернула мне прибор. Я нажал на кнопку и сказал, что всё нормально, на связи я, Кирилл, и что я приеду через пятнадцать минут. Из рации донеслось шипение, и отец ответил, что ждёт меня на чай. Моя новая знакомая стояла и улыбалась, а я не знал, что сделать. Иногда, конечно, моего отца пугаются, но не до такой же степени… Я сказал: