Крип - [15]

Как и ожидалось, собственно ран у Крипа оказалось немного. В основном ушибы, точнее один сплошной и ужасающий ушиб по всей левой половине тела, от стопы до ключицы. Ольга снова подумала, что здешняя медицина, должно быть, какая-то особо чудодейственная. Воля волей, но, как говаривал старенький фельдшер из амбулатории - «анатомику не наебешь». Если у тебя половина тела - сплошная гематома и сломаны самое меньшее три сустава ... В общем, еще одна загадка, которую она отложила на очередную полочку «обдумать после».

- Запарил, - сообщила, наконец, Ольга, выкидывая подальше использованные тряпки. Жаль, не было нормального пакета, чтобы завязать туда зловонный мусор. Но что поделать.

Крип молча страдал, уже не пунцовый, а багровый, как солнце перед закатом. Однако санитарка не собиралась давать ему передышку. Она внимательно посмотрела на Крипа. Ткнула себя пальцем в грудь и решительно сказала:

- Ольга.

Крип сразу понял, к чему она ведет и, кажется, обрадовался возможности забыть про гигиенические процедуры. Парень с готовностью повторил и назвал себя в ответ. Проблема оказалась в том, что он, похоже, не мог выговаривать «л» и «г» рядом, что-то да выпадало. После десятка неудачных попыток он, наконец, выдавил с отчетливо вопросительной интонацией, будто спрашивая разрешения:

- Олла?

«Олла» пожевала губами, прикинула и решила, что и так сойдет. Начало позитивной коммуникации было положено, однако здесь всплыла проблема номер два - как и в первый раз, девушка не могла разобрать быструю скороговорку, которой назвал себя Крип. Пришло время блокнота.

Идею общения комиксами парень схватил на лету и с радостью. Понадобилось несколько тяжелых минут, чтобы он устроился чуть удобнее и смог нормально взять карандаш, не сломав и не выронив. Ольге пришлось держать блокнот на весу, потому что Крип мог действовать лишь одной рукой. Было неудобно, однако они как-то приспособились. Первым делом раненый изобразил свое имя. Ольга уже более-менее наловчилась разбирать местный шрифт, который строился на основе латиницы с несколькими дополнительными буквами и всяческими финтифлюшками в готическом стиле.

- Фидус? - девушка не удержалась от слабой улыбки. - Фидус Криптман?

Имя Крипа показалось ей очень смешным. Учитывая, сколько всего пережил несчастный, и какое присутствие духа он сохранил, звать его должны были как-то по-особому, очень героически. Роланд там, скажем, или какой-нибудь Ричард Львиное Сердце.

Но Фидус? Это было невероятно забавно, и про себя Ольга решила, что звать его она все равно будет по-прежнему, «Крипом». Фидус, тем временем, набросал женскую фигуру, какие обычно рисуют совсем маленькие дети - треугольник в качестве туловища, круглая голова без шеи, палки-ручки и все остальное. Посмотрел на Ольгу и неожиданно подмигнул. Девушка поняла, что Крип изобразил ее и хмыкнула. Шутка, строго говоря, вышла так себе, однако в их положении даже капля оптимистичного юмора сверкала настоящим бриллиантом. А еще подумалось, что тяжело изувеченный Крип не только держался сам, но и пытался ободрить ее, как мог. Это дорого стоило и внушало уважение.

Крип тем временем начал рисовать какую-то загадочную хрень. Он сильно устал, еще больше ослаб и с трудом держал инструмент, однако не сдавался. Похоже, эта мазня из многократно перекрещивающихся линий была очень важна и Фидус творил, закусив губу от усердия и вернувшейся боли, а затем вырубился в один момент, уронил карандашный огрызок и закрыл глаза. Ольга встрепенулась, было, в ужасе, что сейчас парень, наконец, помрет. Но Крип всего лишь заснул. На сей раз не впал в очередной больной обморок, а просто заснул.

Теперь, когда его удалось чуть-чуть отмыть, а лицо разгладилось во сне, избавившись от непреходящей гримасы боли, Фидус оказался совсем юным. И даже немного симпатичным. Лицо, быть может, чуть широковато, безыскусная военная стрижка, с какой показывают в кино древних римлян, Небольшие бакенбарды, которые смотрелись с короткими волосами как гей в клубе натуралов или наоборот. Но все равно - симпатичный. И опасный. Ольга машинально потерла шею и лицо, там, где скользнули жесткие, словно дерево, пальцы Крипа.

Надо бы продезинфицировать.

Потом.

Хотя потом и умереть можно.

«Ерз» жег царапины будто кислота, и это радовало - значит, дезинфекция надежнее. Ольга прикинула, как бы ей протереть хотя бы физиономию и тут нащупала в кармане что-то маленькое и твердое... Точно, она же совсем забыла! Небольшое зеркальце в деревянной оправе, очень грубая и явная самоделка. Похоже, кто-то взял закопченный осколок и приклеил его к обломку дощечки, обскоблив по краям рашпилем. Девушка нашла предмет случайно, кто-то его бросил на пол и, кажется, хотел даже растоптать, судя по грязным следам вокруг. Ольга покрутила в руке предмет, желая и боясь взглянуть на себя. Но все же решилась, и на глаза сами собой навернулись слезы.

Девушка и так вполне представляла, как выглядит, основательно пропотев, изгваздавшись в крови, грязи, пыли. Но представлять - одно, а увидеть воочию совсем другое. Из надтреснутого многоугольничка в красноватом свете ламп молча глядело жуткое страшилище. Бесконечно грязное, растрепанное настолько, что концы окрашенных волос торчали во все стороны как иголки. Глаза ввалились в орбиты, сверкали из глубоких теней лихорадочным блеском, как у загнанного зверька. Мазки засохшей крови разукрасили физиономию как злая пародия на фильмы про индейцев. Уголки губ опустились вниз, словно приклеенные, отчего физиономия обрела сходство с плохой маской из папье-маше. Ольга даже не заметила, как у нее покатились слезы, одна за другой. Несчастная девчонка поняла, что рыдает, лишь, когда увидела тонкие потеки на корке грязи в отражении. Одна крошечная капелька упала на стекло и будто испарилась, пропала без следа.