Криминальный симбиоз - [28]

Über das Geheimnis.( Совершенно секретно).

Dem Feldmarschall den Hintergrund Kluge dem Befehlshaber Armee Zentrums.

Der schriftliche Beriht.

30 мая 1942 года, на участке фронта, Усвяты — Великие Луки, в результате воздушного боя, с противником в месте соприкосновения с 205 мотострелковой дивизией, был сбит транспортный Юнкерс Ю-90, который упал в озеро, на территории противника. Согласно справки «Ставки Вермахта», данный транспортный самолет, следовал в расположение штаба армии «Центр» в Смоленск с грузом наград и денежного довольствия для солдат и офицеров, представленных фюрером к награждению за московскую зимнюю компанию 1941 года.

(Координаты места падения предоставлены дополнительно).

Der Vorgesetzte des Stabes der Oberst Mejer-Welker.

(Начальник штаба полковник Мейер — Велькер.

Прочитав это донесение Тимофеев, мысленно выстроил логическую цепочку. Афанасьева вероятно и убили именно из-за этого боевого донесения. Ведь только там содержалось не только название озера, но и полные координаты падения самолета. Рыночная стоимость немецких наград, и гитлеровских денег вполне могло быть на уровне нескольких миллионов долларов. Поэтому игра и стоила тех «свеч». Тимофеев проанализировал всю поступившую информацию и тут же связался с Селезневым.

Телефонный звонок напомнил Ивану, что в Москве его еще не забыли. Ночью ему приснился сон, что он якобы летит на самолете, который садится на Красной площади. Когда он вышел из самолета, то вдруг с песнями и плясками его встретил цыганский табор. Проснувшись, он уже мог вполне осознать, что его в этот день его ждет какое — то хитрое путешествие. Планерка, как и все эти годы службы в органах, закончилась для Ивана очередными упреками со стороны начальства. Он уже привык к тому, что ежедневно по утрам, он как дежурная шлюха подвергался моральному сношению. Систематические служебные домагания, выработали в его сознании довольно устойчивый иммунитет. Не успев зайти себе в кабинет, как длинная трель межгорода, напомнила о существовании столицы.

— Васильевич, ты на проводе? — спросил далекий голос следователя следственного комитета.

— Яволь натюрлих!!! — ответил Иван, по немецки, с явно рязанским акцентом.

— Ты Ваня, опять на своей волне?

— Я Тимофеевич, всю жизнь на этой волне, без юмора жизнь скучна и аморфна. Ты, наверное, хочешь пригласить меня к себе, чтобы я приехал обосрать твой теплый сартир? — Пошутил Иван, вспоминая про вещий сон.

— А ты, как догадался? — Спросил следователь С.К. удивленно.

— Я сегодня вещий сон видел, будто я словно Руст, на Красную площадь на самолете сел, а ко мне цыгане бегом, хлебом солью встречают. Песни поют да пляшут под гитару, вот я и подумал, что не ровен час, мне дорога дальняя в столицу.

— Вот-вот придется тебе прокатиться, а я уж постараюсь культурную программу тебе как гостю обеспечить. Я тут кое, что нарыл, так теперь необходимо твое присутствие. Мне кажется что скоро дело перекочует в твой район.

— Так я понял. Мне прибыть когда?

— Если можешь то попробуй приехать сегодня к вечеру. Я приглашаю тебя к себе домой, вот там и поворкуем, после того как ты, посидишь у меня в теплом туалете.

— Тимофеевич, ты извращенец, мать твою!!! Ты мне, что теперь всю жизнь будешь теплым толчком упрекать? — взвился Иван, обижаясь на своего нового знакомого.

— Васильевич, ты сам говорил, что жизнь без юмора — аморфна!!! — сказал Тимофеев и засмеялся.

Селезнев, достав сигарету, закурил. Он включился в обдумывание приглашения следователя СК Москвы. Начальник РОВД по всей вероятности уже был в курсе его внеплановой командировки. Иван подпер голову руками. Он так увлекся, что даже забыл про горящую сигарету, которая совсем истлела, а пепел повис длинной серой колбаской. Не дергая руками, он ловко подвинул к себе пепельницу, и скинул в неё пепел. После чего расправился с окурком, от чего фильтр сигареты своеобразно загнулся. По виду его окурков, можно было вполне устанавливать их авторство. Удивляясь своим способностям, он скрутил из бумаги кулек, и высыпал в него всё содержимое пепельницы. К шефу идти особого желания не было, а хотелось. Хотелось больше пойти в «Кулинарию» и под Людкины воздыхания испить рябины на коньке. Но Выбора у Ивана не было, начальник ждал его, чтобы подписать командировку. Открыв дверь в кабинет начальника, он словно двоечник, просунул голову в кабинет директора и почти плебейским шепотом — произнес:

— Разрешите войти товарищ подполковник, — сказал он, протискиваясь в щель.

Начальник приподнял голову, и глянул на него поверх очков, удерживая их таким образом, на самой «пипке» картофелеобразного носа.

— Заходи Иван Васильевич. Ты в курсе, что тебя завтра с утра ждет в Москве Тимофеев? — спросил подполковник.

— Да он звонил мне и сказал, чтобы я утром был у него в следственном комитете, — ответил Селезнев, переминаясь с ноги на ногу.

— Вот и чудненько, давай шевели своими батонами. Иди, оформляй командировку я пока на месте подпишу, — ответил начальник полиции.

— У меня Викторович не батоны, у меня караваи! — съязвил следователь Селезнев.

— Вот и чудненько! Давай езжай, растряси малость свои караваи, а то они у тебя от кресла, уже скоро в лаваши превратятся, — подыграл начальник.