Криминальный гамбит - [2]

Во время похорон родственников Пашка не уронил ни слезинки. Столь же безучастно он отнесся к тому, что их комнату сразу же заняла соседская семья.

Бурлак так и остался жить в сторожке и постепенно вымахал в рослого, широкоплечего парня с квадратным, грубым, словно наскоро вырубленным из дерева лицом, с вечно лохматыми, неопределенного цвета волосами и угрюмым взглядом.

В один из осенних темных вечеров Юрий Иванович погиб — его сбил на грузовике пьяный водитель. От своего наставника Пашка унаследовал трудолюбие, стойкость к выпивке, а заодно и прозвище: «начальник кладбища». Настоящие начальники были и не прочь взять парня на постоянную работу, но в свои двадцать два года он не имел не только трудовой книжки, но и никаких документов вообще — метрики Пашки выбросили новые жильцы барачной комнаты вместе со всем бурлацким хламом. В табеле по-прежнему числился Юрий Иванович, а зарплату его исправно получал главбух.

Бурлака деньги не интересовали…

С некоторых пор плата за рытье могил изменилась и зависела теперь от растущего курса доллара. Неизменными остались лишь литр водки и батон вареной колбасы с булкой хлеба. Водкой и деньгами Пашка честно делился с пьющим экскаваторщиком, а колбасу съедал сам. Оставшиеся деньги тратил на традиционное по субботам посещение бани и покупку всякой всячины. Он по-детски радовался, расставляя на столе в сторожке пиво и мороженое, лимонад и селедку.

Но в последнее время у него начали появляться и хорошие, по меркам кривовских бомжей, деньжата.

Все началось с октябрьской ночи, когда к сторожке подкатили две иномарки.

Из машин вывалилась толпа возбужденных, как на подбор коротко стриженных парней.

— Эй, есть тут кто? — закричал один из них.

— Чего надо? — по привычке буркнул возникший из темноты Бурлак. Бесшумное появление рослого мужика вызвало неадекватную реакцию братвы. Все вздрогнули, готовые в любой момент схватиться за пушки, а один в сердцах выматерился.

— …Ты, что ли, тут главный?. — спросил он.

— Ну я, — буркнул Пашка.

Братки оценивающе рассматривали «начальника».

— Похоронить надо тут одного, как, сможешь?

— Сейчас, что ли? — удивился Бурлак.

— Ну да.

— Чего ночью-то?

— Днем нам некогда, — хохотнул русоволосый парень.

— Бумаги-то есть на него? — спросил Пашка.

— А как же, вот. — И Шурик, а это был именно он, протянул могильщику несколько крупных купюр. Бурлак равнодушно посмотрел на них и, сунув в карман, спокойно ответил:

— Поехали.

Казалось, ничто не может вывести могильщика из равновесия, и в тот вечер он удивился, пожалуй, впервые, когда окровавленное тело извлекли из багажника и сбросили в яму.

— Чего, прямо так и закапывать? — оторопел Бурлак.

— Так перебьется. Собаке собачья смерть.

— Ну и ладно, — согласился Пашка. — Только мусульмане и те своих хоть в тряпку да заворачивают.

— Учтем на будущее, — усмехнулся Шурик, почти по-дружески взяв могильщика под руку, сказал:

— Только о том, что сегодня видел, ты, паря, забудь. Не было никакого покойника, понял?

Бурлак спокойно выдержал немигающий взгляд и ровным голосом ответил: .

— Мне по хрену, кого вы тут хороните, только за тобой литр водки и батон колбасы. А деньги мне твои не нужны. У меня и так все есть.

И вернул парню ассигнации.

— Не, ты че, серьезно, что ли? — обалдел Шурик. — Не прикалываешься? Хоть сотню возьми, че кобенишься-то?! Купишь себе чего-нибудь.

С большим трудом он тогда все-таки затолкал сотенную в карман могильщика.

С тех пор они заявлялись к Бурлаку еще раза четыре. Расценки остались прежними. Вот и сейчас Пашку ожидал пакет с традиционным батоном колбасы, булкой хлеба и парой бутылок водки.

Грунт в этом месте попался тяжелый, и вопреки правилам Пашка вылез из ямы отдохнуть. Он наслаждался свежим утренним воздухом. Тишина и покой, как всегда, умиротворяюще действовали на него: хотелось сидеть вот так, хоть до вечера, пребывая в каком-то тихом покое. Из оцепенения его вывел раздавшийся стон.

Бурлак подумал, что ему показалось, убеждал себя, что послышалось, мало ли что… И когда он почти полностью уверовал в свои рассуждения, раздался второй стон, настолько явный, что Пашка не стал ничего придумывать, а мгновенно понял, что это именно стон и идет он из скатки ковра.

Волосы на голове его зашевелились, хотя он давно не боялся покойников, знал, как они выглядят и через год, и через два… За время, проведенное на кладбище, ему приходилось раскапывать могилы и извлекать оттуда «жмуриков» по специальному разрешению милиции. Он даже знал, что это называется эксгумация.

Иногда приходилось и перезахораниватъ кого по просьбе родственников с разрешения кладбищенского начальства. Так что Бурлак насмотрелся всякого, но этот простой звук, издаваемый живым человеком, привел его в состояние ужаса.

«Он же живой!» — подумал с ужасом Пашка и невольно представил себя на месте завернутого в ковер человека. Он будто сам почувствовал все, что может произойти в дальнейшем. Вот тело падает в яму, а сверху начинает сыпаться земля, летят комья, все сильнее сдавливая грудь, не давая дышать, а из глубины души разрастается До вселенских размеров смертельный ужас…

Пашка решил бежать и попятился назад, но третий стон заставил его преодолеть страх и подойти к жуткому ковру. Обливаясь потом, дрожащими руками, с бешено стучащим сердцем Бурлак начал раскатывать рулон. Один оборот, второй, третий…