Криминал-шоу - [20]

Или: "О-о, красота есть отин из вит гений".

Или: "Мужчины есть жениться от усталость, а фрау, женщин, есть выхотить замуж из люпопытств".

И прочее, и прочее в том же духе. Да отчего же он такой умный, психовал Игорь и, психуя, сам глупел, отступал в разговоре, тушевался. Но как-то ненароком в дипломате коммерсанта он углядел краем глаза темно-желтую обложку "Избранного" Оскара Уайльда. Ага! То-то все знакомое мерещилось в Вакселевых афоризмах. На следующий день Игорь откопал в областной библиотеке томик английского писателя, пересмотрел "Портрет Дориана Грея". Так и есть!

В следующий раз, только рыжий немец - или кто он там? - начал: "Влюпленность начинайт с того, что человек есть опманывать сепя..." - как Игорь перебил, продолжил:

- Ага, а кончает тем, что обманывает другого! Оскар Уайльд, "Портрет Дориана Грея", лорд Герри Уотгон.

Тевтонец смешался, начал, как филин, глаза округлять, делая вид, будто не допер в чем дело, а Арина на Игоря же вдруг рассердилась.

- Не надо хамить, а! Перестань сию же минуту!

И принялась за него, за Игоря, зачем-то извиняться перед фрицем...

Игорь еще на что-то надеялся, оттягивал неизбежное объяснение, ждал какой-нибудь развязки извне, само-собойной. И снова, как в юности, точку над i поставила вынужденная разлука. Игоря направили на стажировку в "Останкино" на два месяца. Отказываться глупо: пожить в любимой Москве, поработать по-настоящему.

Арина по телефону разговаривала все более странно, тревожно для него. Когда же он вернулся и сразу позвонил Арине, мол, сейчас примчусь, она призналась - прости, не поминай лихом, вышла замуж.

Вот уж тогда Игорь унырнул в настоящий запой, отпустил себе все и всяческие вожжи. Пробовал, в пьяном угаре, выяснять отношения с Ариной и с ее упитанным мужем - только опарафинился, унизился, выставил себя шутом. Встретил потом раз случайно Арину, уже с коляской, на берегу поздоровались, поговорили индифферентно, о том о сем. Арина, похудевшая и еще загадочнее похорошевшая, сделал вид, будто не слышит гулкого боя Игорева сердца. Сказала: вполне счастлива, живет на уровне. Игорь удерживал на лице плоскую маску спокойствия, а потом шел слепо домой, ожесточенно, пугая встречных, стучал кулаком о ладонь, вскрикивал: "Не люблю! Не-на-ви-жу!" - и чуть не плакал от обиды, ревности, горя и безысходности.

Подпив в один из вечеров в "Центральном", он, по какому-то наитию, уже на выходе снял трубку телефона-автомата, накрутил родной номер: 33-94-68. До укола в сердце знакомое:

- Да-а? Я слушаю.

Игорь пьяно задохнулся от счастья, залепетал, заоправдывался. И вдруг услышал:

- Ты сможешь сейчас приехать?

Игорь схватил частника, помчался сломя голову, даже забыв спросить: где муж-то?

Его не оказалось - уехал по делам к себе за бугор. Арина с удовольствием погрузила улыбку в роскошные пионы, которые Игорь успел подхватить у бабуси на крыльце ресторана, предупредила:

- Только тихо, Игорюш, Полю не разбуди.

Какую Полю? Кто такая Поля?.. Ах да, дочка! Игорь, обалдевший от улыбки, от влажного блеска Арининых глаз, от "Игорюши", схватил любимую женщину в объятия и прямо тут же, у порога, чуть не задушил от избытка чувств...

Ну, уж теперь-то - все? Теперь-то кончились пропасти да полыньи в их отношениях? Эммануил уезжал часто - и по стране, и за кордон. Игоря - он сам себе удивлялся - это вполне устраивало. Где-то в глубине души он сознавал, и боялся сам себе до конца признаться в этом, что случись им с Ариной сойтись насовсем, начать жить дни и ночи под одним потолком и - очень скоро пламя, сжигающее их, утихнет, уменьшится и даже, не дай Бог, исчезнет вовсе, пропав под пеплом бытовой рутины.

В одно не очень прекрасное утро Эммануил Генрих их застукал. Он поехал в Москву на поезде и, как потом разъяснилось, на узловой станции у него, пока он курил на улице, свистнули кейс с деньгами и деловыми бумагами. Пришлось со встречным вертаться нах хаус. А Игоря угораздило ночевать остаться. Он аж подскочил от внезапного утреннего звонка, обмер. Арина приподняла с подушки встрепанную голову.

- Муж, - угрюмо сказала она, накинула халатик, пошла открывать.

Ну всё - сейчас драка будет. Игорь не умел и не любил драться. Да и паскудство! - этот ганс намного здоровей его, потяжелее в весе. Игорь только успел брюки кое-как напялить, рубашку накинуть и натягивал суетливо носки, сидя на измятом супружеском ложе, когда вошел в спальню обманутый муж. Он нелепо застыл, растопырил руки, захлопал рыжими ресницами.

- О-о-о! Зачьем это есть? Почьему нато такое? Нехорошо!

Игорь, держа дурацкий носок на отлете, оторопело смотрел на соперника снизу вверх.

- Не надо кричать, пожалуйста, - спокойно сказала мужу Арина - она стояла, прислонившись к косяку двери, скрестив под полуобнаженной грудью руки. - Полю разбудишь...

Потом Арина рассказывала, как Эммануил слегка всплакнул, поупрекал ее и даже попробовал пооскорблять по-русски, но Арина осадила без жалости: будешь выступать, мол, вообще тебя брошу и уйду к Игорю - его давно люблю, а тебе мою любовь еще заработать надо. Бедный ариец обмяк, да и пропажа важных документов его тревожила чрезвычайно - слезы утер и побежал в свой офис... Они же с тех пор стали чуть осторожнее, осмотрительнее, ночевания прекратили.