Крики в ночи - [36]

— Эм, дорогая, прекрати их глотать, от них один вред.

— Заткнись. Я знаю, что делаю.

— Дорогая, успокойся. Тебе действительно стоит отправиться домой, — настаивал я. — Никакой пользы от того, что ты торчишь здесь.

— Ладно, я подумаю об этом, — ответила она и заговорила об игрушках: — Откуда я знаю, что это не ты их взял?

Она казалась очень враждебно настроенной. Я боялся, что она присоединится к Ле Бреву и тоже решит, что я как-то замешан в исчезновении детей.

— Ради Бога, дорогая. Я в такие игры не играю.

Мы тщательно осмотрели каждую комнату и убедились, что детей по-прежнему в доме нет, а их вещи действительно исчезли.

Эмма не могла поверить в это:

— Они должны быть где-то здесь…

— Кто-то пришел за ними. Это ясно, как день. Кто-то, кто знал, что на двери в гараж нет замка. Кто-то, кто хорошо знает дом.

— Тогда должны остаться следы, — вымолвила она.

Я должен был додуматься до этого раньше. Любой, кто вошел бы в дом во время ночной бури, должен был оставить хотя бы мокрый след в коридоре и на полу в спальне. Но я включил весь свет и ничего такого не заметил. Более того, там находился жандарм, до того как что-то перепугало его.

Я попытался объяснить все это Эмме:

— Думаю, что кто-то проник в дом заранее, после того как мы ушли спать, но до грозы. По-видимому, жандарм услышал шум, а потом вдруг чего-то испугался.

— Полицейские не пугаются! — закричала она.

— Ну, а этот испугался, дорогая.

Она покачала головой, провела рукой по нечесаным волосам.

— Я не верю тебе.

— Ради Бога, Эмма, не мог же я похитить своих детей! Дорогая, ты же знаешь это.

— Может, ты знаешь, кто это сделал.

— О Господи! Это какой-то бред. Тебе нужно уехать отсюда, Эм. Поезжай домой и поживи у своих стариков, пока я буду здесь искать дальше. Пока не появится что-то новое.

— Интересно, что ты будешь искать…

— Эмма, верь мне…

Ее губы сложились в жестокую усмешку.

— Посмотрим сперва, что скажет полиция.

* * *

Но в то утро полицейские припоздали. Может, они думали, что дежурный жандарм на своем посту?

Эмма пошла в спальню одеваться. Воздух уже прогрелся, и с земли поднимался пар. Я торчал на кухне, не в состоянии сосредоточиться, все время думая о том, зачем кому-то понадобились игрушки детей. Сначала это событие вселило в меня живую надежду, что с детьми все в порядке, и все же я не был в этом уверен. Это мог быть и какой-нибудь садист, вернувшийся на место преступления, или какой-нибудь прохожий, которому понадобился сувенир вроде моей бесценной статуэтки Будды. Сумасшедший. В таком случае в основе его действий лежало безумие. Или, может, этот испуганный жандарм сам забрал их: разве это не объясняло, почему он испугался, когда обнаружил, что я наблюдаю за ним?

Чем больше я размышлял над этим, тем менее уверенным становился. Первый раз за все это время мне захотелось увидеть Ле Брева или меланхоличного Клеррара, несмотря на то, что говорила Эмма. И когда я услышал шум подъехавшего автомобиля, то с облегчением побежал к двери.

Это оказалась зеленая машина, формой напоминавшая банку из-под сардин, с убранной крышей. «Ситроен» Эстель, которая поверила мне на слово.

— Эмма! — крикнул я в спальню.

— Это старший инспектор?

— Нет.

Я подумал, как воспримет она приезд Эстель, разумно ли было с моей стороны просить помощи у другой женщины, но сейчас уже ничего нельзя менять. Я вспомнил, как Эстель говорила, что хочет посетить наш дом и увидеть это место воочию.

— Кто это? — поинтересовалась Эмма из спальни.

— Репортер из газеты. Я повстречал ее в Понтобане.

— Которой ты звонил?

— Да.

Я смотрел, как Эстель выходит из маленькой машины, одетая еще более элегантно, чем раньше: оранжевый костюм, который выгодно открывал ее ноги, чистые волосы блестели на солнце.

А Эмме она не понравилась. Я почувствовал, как напряглась моя жена, хотя она и была моложе Эстель. Не высказанный ею вопрос повис в воздухе: зачем я нужен этой женщине и ради чего попросил ее помочь мне? В известном смысле она боролась за меня и обладала мной, а Эстель, пытаясь разделить наше горе, вторгалась, в ее глазах, не в свои дела. Но что касалось меня, после событий этой ночи я хватался за каждую соломинку.

— Эмма, это Эстель Деверо. Она работает в газете «Сюд журналь-экспресс».

Эмма осторожно кивнула, и я увидел, как Эстель улыбнулась. Мы стояли во внутреннем дворике.

— Здесь громыхала сильная гроза этой ночью…

— Было и другое событие, — сказал я. — Кто-то проник в дом и унес вещи детей.

Эстель задохнулась от удивления:

— Нет, это невозможно.

— Это он так говорит, — добавила Эмма.

— Не понимаю. — Ее голубые глаза беспокойно забегали, на лбу появилась складка. — А дежурный жандарм, который находился здесь? — Она бросила взгляд на дом, будто ожидая, что тот сейчас появится. — Где он сейчас?

Я рассказал ей, что произошло, она чрезвычайно удивилась:

— Зачем кому-то понадобились их игрушки?

— Вот именно, — произнесла Эмма, уставившись на меня.

— Вы непременно должны рассказать все полиции.

— Хорошо, — согласился я. — В следующий раз, когда увижу инспектора.

Мне не особенно хотелось капать на бедного малого, который почему-то сбежал.

Эстель в нерешительности стояла рядом с домом. Между бровями у нее опять пролегла складка. Эмма, казалось, совсем не собиралась приглашать ее войти.