Крик ворона - [12]

Терьер подпустил ее шагов на десять, отбежал и снова уселся, выжидая, что предпримет хозяйка. Однако скоро ему эти игры надоели, он сам подбежал к Тане и потерся об ногу. Пошли, мол. Мне что-то тоже кушать хочется.

Таня открыла дверь ключом – и недоуменно воззрилась на задрипанную штормовку и резиновые сапоги, аккуратно поставленные возле полочки для обуви. На истошный лай Бэрримора из кухни вышел улыбающийся Рафалович и, начисто игнорируя атаковавшего его ногу пса, приблизился к Тане и крепко поцеловал ее, при этом держа руки за спиной.

– Ну, здравствуй, пупсик! – сказал он. – Заждалась?

– Не то слово! А почему не обнимаешь?

– Руки заняты, – подмигнув, ответил Леня и тихо вытянул их вперед из-за спины. В одной руке был роскошный букет роз, в другой – небольшая коробочка, перевязанная алой лентой. Таня взяла букет, коробочку, удивленно посмотрела на Леню.

– Поздравляю! – сказал он и снова чмокнул ее в щеку.

– Господи! – Она тряхнула головой. – И точно. Сегодня ж мой день рождения. Спасибо, милый!

Она обняла Рафаловича, немного уколовшись шипами от розы, и поцеловала.

– Ты цветочки-то на тумбочку положи пока, удобнее будет, – довольно проговорил он.

Так Таня и сделала, а затем нетерпеливо развязала ленточку и раскрыла коробочку. В ней был довольно объемистый фигурный флакон с золотой этикеткой «ESTELLE LAUDER».

– Ну зачем ты? – притворно-укоризненно сказала она. – Дорогущие, поди…

– Это ты у меня самая дорогущая, – сказал Леня и в очередной раз поцеловал ее. – Ну, пойдем, перекусим с дороги. Ты ведь тоже не завтракала, наверное?

– Сейчас, только розы поставлю… – Тут взгляд ее снова упал на сапоги. – А это что? – спросила она.

– А это первый гость на нашем празднике. Я думаю, ты будешь рада.

– Я тебе рада, – надув губы, сказала она и шепотом добавила: – До вечера могли бы и вдвоем побыть.

– Да, понимаешь, так уж вышло. Мы на вокзале встретились, я с поезда сошел, а он как раз с электрички, с дачи возвращался… Пришлось взять на абордаж и тащить сюда. Понимаешь, мы так давно не виделись, а он такой… В общем, если бы я его упустил, мы бы с ним потом долго не встретились. Он и так отнекивался, как мог, – пояснил Рафалович, тоже перейдя на шепот. Пока он говорил, они переместились в гостиную.

– Что ж это за друг после этого? – Таня поставила коробку с духами на сервант.

– Самый настоящий, если серьезно – единственный. Только он стал скромный, нелюдимый и, как мне кажется, сильно жизнью затраханный. Было бы здорово, если б мы могли его сегодня немножко растормошить. Отдохнул бы человек, расслабился.

Леня достал из серванта хрустальную вазу и поставил в нее букет.

– А почему ты сказал, что я буду рада? – Таня взяла из его рук вазу и понесла на кухню, наполнять водой.

– А потому что это – как привет из прошлой жизни, когда все мы были юны, радостны и беззаботны. Ты его помнишь, не можешь не помнить. Это Поль, Павел Чернов, ну, который был Ванькиным свидетелем на вашей свадьбе.

Таня остановилась посреди прихожей и судорожно сглотнула.

– Да, – сказала она, почему-то хрипло. – Я помню его.

На кухне из-за стола, покрытого яркой клеенчатой скатертью в клетку, поднялся высокий и небритый молодой человек в футболке.

– Здравствуйте, – смущенно сказал он. – Вот, Ленька затащил, вы уж извините… Поздравляю вас.

– Спасибо. – Она опустила глаза.

– Эй, ребята, вы что как не свои? – удивился Леня. – И на «вы», и цирлих-манирлих… Кончайте, а? Ну-ка, улыбнулись друг другу и давайте жрать, пожалуйста.

Он сел напротив Павла и стал намазывать масло на хлеб.

Стол был уже накрыт к завтраку, да не простому, а праздничному, с икрой, рыбкой и буженинкой, но без Тани, видимо, не начинали. Она сняла колбу с кофеварки, проверила, не остыло ли, разлила кофе в три чашки и села между мужчинами, спиной к плите.

Все трое жевали молча и сосредоточенно. Видимо, здорово проголодались. Минут через десять Рафалович блаженно откинулся на спинку стула и шумно потянулся. Таня достала сигареты.

– Можно и я тоже? – Павел достал из кармана мятую пачку «Опала».

– Эти лучше, – сказала Таня, протягивая ему «Кент». – Возьмите… возьми.

– Спасибо, – сказал Павел, взял сигарету, чиркнул спичкой и, дав прикурить Тане, прикурил и сам.

– Валяйте дымите, – поднимаясь, сказал Рафалович. – Я вот хоть и военный, а удовольствия в этом не понимаю. Иное дело водочка!

Павел автоматически кивнул.

– Я уж Павлу объяснял, – обратился Леня к Тане. – Мне срочно по делам надо. Это ненадолго, часа на три максимум. Я и собирался заскочить, тебя поздравить и туда рвануть. Теперь совсем опаздываю, засиделся с вами. Вы тут посидите пока, поболтайте… Пашка, дай слово, что не убежишь. А ты, Татьяна, смотри у меня, развлекай гостя дорогого, как умеешь. Если он скучать будет, я тебе этого не прощу.

– Ладно, – сказала Таня. – Я готовкой займусь, а Павел поможет. Вот и развлечемся.

Рафалович от дверей послал обоим воздушный поцелуй и скрылся в прихожей. Хлопнула дверь. Павел и Таня одновременно встали.

– Ну, здравствуй еще раз, – сказал Павел и посмотрел на нее.

Впервые за это утро взгляды их встретились. Проскочила голубая искра. Цепь замкнулась.