Крик с Арарата. Армин Вегнер и Геноцид армян - [3]

Из этих слов становится понятно, что свидетель геноцида — уже не просто случайный посторонний очевидец. В определенном смысле он сам — жертва увиденных событий. Они коренным образом изменили его судьбу, его сознание, его психику — он не может не со-страдатъ. В течение своей долгой жизни он будет всем своим существом сопереживать тем несчастным, с которыми общался и не мог помочь, над которыми совершались чудовищные злодеяния, а он бессилен был их остановить.

Сын Армина Вегнера Миша Вегнер помнит, как до глубокой старости отец просыпался от охватывающих его в середине ночи судорог или кричал во сне от мучительных кошмаров. Он также помнит, что отец часто запирался один и целыми днями оставался в маленьком домике — своего рода сарае их дома на неаполитанском побережье; он вешал у окна красную лампу, и пока она горела, никто не должен был подходить к домику... Итальянский режиссер Карло Масса, друг детства Миши Вегнера, рассказал, как однажды, когда мальчишками они играли и шумели в саду, вдруг появился Армин Вегнер со страшным выражением лица, неожиданно снял рубашку и стал им показывать шрамы на спине — это были следы ударов, полученных двадцатью годами ранее от гестаповцев за смелое письмо Гитлеру, написанное им в защиту евреев.

Так два главных геноцида XX века стали и для их свидетеля Армина Вегнера дорогой без возврата. И, быть может, только в конце жизни шум волн и вид моря, открывающийся с башни, в которой он закончил свои дни на островке Стромболи, иногда приглушали гул страшных воспоминаний и давали передышку его воображению.

Джованни Гуайта

Москва, сентябрь 2004 года.

В память невинно убиенных детей в Беслане

Мец Егерн

Мец Егерн — Величайшее Злодеяние

Армянский вопрос во второй половине XIX века

В последние десятилетия XIX века в Европе Османскую империю и ее правительство все еще называли «Блистательной Портой», имея в виду обычай султанов принимать видных гостей и обнародовать свои постановления у третьей двери (итал, porta) великолепного королевского дворца Топкапы. Однако на самом деле империя эта давно перестала быть блистательной — она пребывала в состоянии полного упадка и походила скорее на опасно накренившуюся ветхую лачугу.

Различные подвластные ей народы все решительней пытались добиться от турок если не независимости, то, по крайней мере, реальной самостоятельности и гарантий прав. Но, несмотря на постепенное расчленение, гигантская империя, распростершаяся на два континента, выживала благодаря сходящимся на ней интересам европейских стран. Дело в том, что каждая из европейских держав опасалась, что другие смогут извлечь слишком большую выгоду из окончательного исчезновения османского государства, и поэтому все они старались продлить жизнь агонизирующего великана.

В этой ситуации на османский престол восходит деспотичный Абдул-Гамид II, которому суждено войти в историю под именем «красного», или «кровавого султана». Он получает власть в августе 1876 года в результате двойного переворота: великий визир Мидхат-паша, реформатор и сторонник сформировавшегося уже в 1865 году движения «Новые Османы», в конце мая принудил султана Абдул-Азиза отказаться от престола в пользу племянника Мурата V, а через два месяца объявил Мурата сумасшедшим. Абдул-Гамид, сменивший своего брата Мурата, как будто разделяет позиции «Новых Османов» и близких им движений, сторонников реформ и парламентского строя. В конце года он провозглашает конституцию, которая гарантирует свободу слова.

Однако довольно скоро новый султан начинает видеть в былых союзниках врагов и совершенно меняет свои позиции. Он смещает Мидхата-пашу (а затем ссылает его и приказывает убить), распускает парламент, вводит строгую цензуру, отменяет конституцию и в январе 1878 устанавливает самодержавный режим. Что касается «Новых Османов» и подобных политических организаций, он ставит их вне закона и подвергает гонениям. И. как оказалось, не зря: именно политические преемники «Новых Османов» — образующееся в 1889 году движение младотурок, которое впоследствии станет партией «Единение и прогресс», — низложат Абдул-Гамида; но произойдет это только через тридцать три года.

В начале правления Абдул-Гамида II, в 1877-1878 годах, на двух фронтах, на Балканах и в Армении, идет русско-турецкая война. По ее итогам фактическую независимость обретут Болгария, Румыния и Сербия. Перед лицом этого распада империи Абдул-Гамид решает сделать крайний, шовинистический национализм государственной идеологией и построить стратегию своего правления на запугивании и истреблении этнических меньшинств.

В периоды заката почти всех многонациональных империй в истории человечества их существование продлевалось правителями на небольшой срок с помощью одной и той же уловки — среди населения пропагандировался националистический фанатизм и разжигалась этническая нетерпимость. В случае с Османской империей чередование правителей в последние четыре десятилетия ее существования не изменит этой константы: экстремистский национализм и террор, как мы увидим, будут общим знаменателем политики Абдул-Гамида II, его злейших врагов — младотурок, низложивших этого султана, и кемалистов, которые, в свою очередь, сменят младотурок.