— Попустынней? — повторила она, глотая слюну.
— Верно. У тебя пока нет прав и даже номеров на машине, и нам не удастся получить их утром. Контора по регистрации машин сегодня закрыта. А это значит, что нам следует держаться подальше от главных дорог. К тому же тебе понадобится время, чтобы привыкнуть к уличному движению. Поехали! Садись же! Мы же не должны попасть в какое-либо дорожное приключение, — прошептал он, пока она забиралась в машину. — Злая ведьма была бы, вероятно, в восторге.
Одри перевела взгляд наверх ступенек, взволнованно посмотрела через плечо Эллиота на дом, но Лавиния, уже, слава богу, скрылась внутри.
— О'кей. Она может не желать тебе смерти, — проворчал Эллиот. — Но она не возражала бы, если бы ты немного покалечилась.
Он с шумом захлопнул дверцу машины. Прошло не меньше пяти минут прежде, чем Одри смогла заговорить. Но Эллиот уже сидел за рулем «магны» и был занят поиском «пустынного места». Однако мысли Одри были уже не об Эллиоте и даже не о предстоящем уроке вождения. Они сосредоточились на женщине, которая влияла на ее жизнь последние девять лет, и влияла вовсе не к выгоде Одри. Лавиния отбирала у нее уверенность, подрывала самоуважение, даже заставляла ее сомневаться в папиной любви.
А сейчас Эллиот, кажется, подумал, что Лавиния даже желала нанести физический вред ей, Одри.
— Ничего не могу понять, — взволнованно проговорила она, — почему она так меня ненавидит?…
— Женщины вроде Лавинии не ненавидят, — грубовато произнес Эллиот. — Это предполагало бы способность к любви. Они просто конкурируют. С любой другой женщиной, которая попадает в их круг. Они хотят — нет, им это просто необходимо — постоянно быть в центре внимания. При этом ошибочно полагают, что все зависит только от их внешности. Лавиния будет рассматривать любую женщину как потенциальную угрозу. Тебя, Одри, в первую очередь.
— Но это же бессмысленно! — выпалила Одри. — Как могу я конкурировать с Лавинией? Я имею в виду… Мне никогда не быть такой красивой, как она…
— Я бы этого не сказал. Прошлой ночью ты выглядела вполне достойно. К тому же ты молода, свежа и невинна. Этого ей уже никогда не иметь. Кроме того есть много типов красоты, Одри. Конечно, Лавиния привлекательная женщина, но внешность у нее довольно крикливая. Некоторым мужчинам это не нравится.
— Ты-то, похоже, отступил под ее напором, — огрызнулась Одри.
Эллиот притормозил на желтый свет и, когда машина остановилась, бросил на нее насмешливый взгляд.
— Я ожидал этих слов с того самого момента, когда ты увидела, как я уставился на ее обалденные груди. Послушай, я нормальный мужик, Одри, да еще со стопроцентным зрением. Но поверь мне, я могу восхититься тем, как Мать-Природа сложила женщину, не восхищаясь самой женщиной. Я скорее лег бы в постель с тобой, любимая, чем с такой, как твоя мачеха.
Сердце Одри подпрыгнуло, неприятный жар охватил ее щеки. Она пробормотала:
— Не хотелось бы выслушивать подобные вещи от тебя.
— Почему?
В раздражении ее глаза уставились на него.
— Потому что я… я…
Она покачала головой, неспособная облечь правду в свои слова. — Потому что ты все еще хочешь лечь со мной в постель? — еле слышно спросил он. Она замерла.
— Ты можешь сказать это. Или я могу подумать, что ты так и не решилась взять под контроль свою собственную жизнь.
Ее голова медленно повернулась в его сторону, и их глаза встретились. Ее удивило, насколько спокойны были его глаза. Но он был прав. Что за смысл обещать самой себе быть пай-девочкой, если ей все равно было не справиться с собой.
— Да, — призналась она, хоть и получилось это у нее сиплым шепотом… Его глаза дрогнули.
— Да — что?…
— Да, я все еще хочу лечь с тобой в постель. Она была очень довольна собой, ибо спокойно и уверенно произнесла эти слова.
Он целую вечность не спускал с нее глаз, и тишина в машине стала оглушающей.
— Я не уверен, не глупишь ли ты, Одри Фарнсуорт, — проговорил он наконец низким и почти злым голосом. — Или ты самая хитрая из молодых женщин, которых я когда-либо встречал.
Она посмотрела на него, широко раскрыв от изумления рот. Он вздохнул, очевидно расстроенный.
— Бог знает, ты мне даешь загадок больше, чем любая другая женщина, попадавшаяся на моем пути. Не знаю, хочу ли я поцеловать тебя или положить тебя на свои коленки и отшлепать по прелестной попке. Но в любом случае я могу оказаться в постели с тобой, хитрая маленькая кокетка.
Одри таращилась на него, очарованная и ошеломленная. Прелестная? Хитрая? Она?
— Послушай, — проворчал он. — Не знаю, как долго я смогу играть перед тобой роль благородного джентльмена, Одри. Я тебя предупреждал, что это неестественно для меня. Я только хочу отвезти тебя куда-нибудь и заниматься с тобой любовью весь вечер Но я знаю, что потом буду чувствовать себя виноватым.
Он издал скрипучий смешок.
— Черт, — я сам больше всех удивлен своим желанием уложить тебя в постель. Но оно не может быть вечным.
Надеюсь, что нет, подумала Одри с наглым безрассудством, которое вообще-то должно было бы устыдить ее. Но не устыдило. За всю свою жизнь она никогда не чувствовала себя такой возбужденной. Единственное, о чем она могла думать, это о себе и Эллиоте, в его доме — обнаженными и со сливающимися вместе телами.
