Крик, или Спектакль для двоих - [13]

Клэр. Великан, он вернется, правда? Но ты что-то не уверен. После всех этих звуков стало так ужасно тихо. Феличе!

Голос Феличе(в отдалении). Да!

Клэр. Давай же обратно! Я здесь одна превращаюсь в замерзающую попрошайку у ног безжалостного… Бедный Феличе! У него нет больше аргументов против того, что сегодня должно произойти невозможное. Невозможное и необходимое проходят на улице мимо друг друга и даже не здороваются, как в «Спектакле для двоих». Когда он прочитал сценарий вслух, я себе сказала: «Это его последний спектакль, после него уже все». Что ж, мне есть, что вспомнить: как мы ехали в фиакре, как он катался на лошади пьяный по рилькиевскому Мосту ангелов над Тибром, раскаты грома, вдруг — настоящая буря, и на наши смеющиеся лица с неба летят миллионы льдинок. Un mezzo litro. Une bottiglia. Une bouteille de… Frutta di mare. Comme c'est beau ici! Commo bello! Maraviglioso! (Пол-литра. Бутылка. Бутылка… Дары моря. Как красиво! Как же здесь красиво! Замечательно!) «Ты и твоя сестра совсем обезумели». Как интересно — просить защиты у пьедестала чудовища…

Слышится звук шагов.

Слава Богу, он возвращается!

Феличе, как слепой, выходит на сцену.

Удачно, Феличе?

Он проходит мимо, словно ее не видит, входит в интерьер и, тяжело дыша, падает на диван. Она, кутаясь в пальто, медленно следует за ним.

Что там? Еще что-нибудь случилось?

Феличе(не глядя на нее). Боюсь, Клэр, нам придется здесь немного задержаться.

Клэр. В этой замерзшей стране?

Феличе. Я имел в виду театр.

Клэр. Правда?

Феличе. Видишь ли, дверь на сцену и все двери в зале заперты снаружи, а в доме — ни одного окна. К тому же телефон, как и в «Спектакле для двоих», не работает.

Клэр. А ты заметил, что свет изменился?

Феличе. Да, свет померк.

Клэр. И продолжает меркнуть.

Феличе. А ведь я не трогал переключатель.

Клэр(кричит). На улицу, на улицу, на улицу! Пойдем, позовем кого-нибудь!

Феличе. Кричать бесполезно, сага.

Клэр. Я не кричу, я взываю!

Феличе. Из этого дома даже выстрела никто не услышит.

Клэр. Так что, значит, — мы должны здесь мерзнуть до утра, пока нам не откроют?

Феличе. Клэр, но я даже не уверен, что нам и утром откроют, и не только утром, но и вечером, и на следующее утро, и послезавтра вечером, и…

Клэр(с внезапным проблеском надежды). Но Феличе, на заднике же есть дыра… (Показывает в глубь сцены.)

Феличе. Иногда нас озаряют одни и те же мысли. (Смотрит на нее с загадочной улыбкой, тяжело дыша от усталости и напряжения.) Пытался ее расширить, она ведь такая узкая, как вентиляционная труба в стене старого замка, — сквозь нее только стрелы во врагов пускать… И вот все плоды моих трудов… (Показывает окровавленные ладони.)

Клэр(перебивая). Феличе, ты что, пишешь неоелизаветинскую драму? Но только я не буду среди исполнителей, и… И вытри свои окровавленные руки обо что-нибудь чистое. И перестань скалить зубы!

Феличе. Я не тебе, Клэр!

Клэр. Что ты улыбаешься как дикарь? Феличе, ты что — меня ненавидишь?

Феличе. Конечно — коль скоро люблю, а, по-моему, это так. (Заходит на авансцену. Его следующая реплика произносится бесстрастно.) «Запертый сад — сестра моя…»

Пауза.

По-моему, страх имеет свои границы, а Клэр?

Клэр. Да, наверное.

Феличе. Разве он не ограничивается способностью человека любить?

Клэр. Кого-то…

Она хочет сказать «кого-то другого», но эту мысль лучше всего выражают взгляды, которыми они обмениваются.

Итак, этот последний театр стал нам тюрьмой?

Феличе. Кажется.

Клэр(теперь она реально смотрит на вещи). Я всегда подозревала, что театры — это тюрьмы, созданные для актеров…

Феличе. Выходит, что так. И для драматургов…

Клэр(выходя на авансцену). Итак, мы произнесли запретное слово…

Он берет ноту. Они улыбаются друг другу — криво и безжалостно.

Но Господи, как же здесь холодно, как нигде на свете. Так, наверное, бывает только на самом-самом-самом краю Вселенной!

Феличе. Клэр, ты что — боишься?

Клэр. Нет, я слишком устала, чтобы бояться. По крайней мере, пока еще нет.

Феличе(кладя пистолет под нотную кипу). Тогда тебя уже ничем не испугать.

Клэр. Странно, знаешь: больше всего я боюсь этого запретного слова — в нем, пожалуй, весь ужас моей жизни.

Феличе. И моей тоже.

Клэр. Но нет, сейчас я чувствую только усталость, усталость и холод — он меня насквозь пронизывает.

Подходит к дивану и в изнеможении на него падает. Затем кладет дрожащие руки на колени. Он садится рядом, берет ее руку и потирает.

Иначе бы я встала и узнала сама, правда ли то, что ты говорил. Эти тайны…

Феличе. По-твоему, я все выдумал или мне приснилось?

Клэр. Иногда, когда ты работаешь над пьесой, то придумываешь такие жизненные ситуации, которые соответствуют пьесе, и так искусно, что я начинаю верить… (Убирает руку и дает ему другую.) Кровь и в этой тоже застыла.

Он потирает другую руку и смотрит ей прямо в глаза — словно бросая вызов. Она отводит взгляд.

Если про холеру, то не так страшно, ведь эпидемия-то уже на исходе… А если о моем пропавшем паспорте…

Феличе. Клэр, куда тебя несет?

Клэр. Хочу назад…

Феличе. Вернуться назад — значит повернуть вспять законы…

Клэр. Природы?

Феличе. Примерно так, Клэр.

Слышится лязганье.

Клэр. Что это?