Крик души - [99]

— Знаешь, чего мне хочется? — сказала вдруг Никки, рисуя пальцем круги на крошечной груди Зака. — Мне хочется, чтобы он мог уйти сейчас, пока с ним не начали происходить все эти ужасы.

Кристин замерла и впилась взглядом в лицо Никки. Это был первый намек на болезнь Зака, который она сделала, и хотя Кристин могла понять ее мотивы, все равно, желать такого было несколько странно.

— Ты ведь не всерьез это сказала, верно? — спросила она.

Никки пожала плечами.

— Я не знаю, — призналась она. — Вот что бы ты чувствовала, будь он твоим ребенком? Ты же читала материал в Интернете; ты действительно хотела бы, чтобы он провел следующие четыре года, испытывая подобные страдания?

Кристин затруднялась с ответом, потому что, конечно, она бы этого не хотела; но, с другой стороны, Никки была такой странной в последнее время, что нельзя предугадать, как она отреагирует на ее слова.

— Как ты думаешь, что было бы милосерднее: позволить ему уйти сейчас, — продолжала Никки, — или дать ему пройти через все: потерю зрения и слуха, невозможность говорить, ходить или даже сидеть? Ему придется прилагать массу усилий, чтобы дышать и глотать. Он будет цепляться за жизнь, у которой нет вообще никакого смысла, потому что, видите ли, только Богу решать, когда мы умрем… — Она сделала паузу, чтобы вытереть слюну с рук Зака. — Я не знаю, есть ли на свете Бог, — продолжала она, — но я точно знаю, что никакое живое существо не должно терпеть такие страдания. Так скажи мне, Крис, ты хотела бы этого своему ребенку?

Не будучи уверенной в том, что она действительно способна на нечто подобное, но отчаянно желая поддержать ее, Кристин сказала:

— Ты не виновата в том, что случилось с Заком, Никки. Это просто случилось. Ты ведь понимаешь, всякое бывает, и ты ничего не можешь изменить.

— Нет, могу, — упорствовала Никки.

Кристин внимательно наблюдала за ней, но Никки не поднимала голову, и она не могла увидеть выражение ее лица.

— Я считаю, — продолжала Никки, — у меня есть выбор. Я могу или позволить своему сыну — своему здоровому сыну — превратиться в овощ, который испытывает ужасную боль, или дать ему уйти с достоинством и без боли. Что бы ты сделала на моем месте?

— Ой, Никки, не делай этого! — взмолилась Кристин. — Я понимаю, как это тяжело для тебя, но то, что ты говоришь… Если я правильно тебя понимаю…

— Правильно, — заверила ее Никки. — То, о чем ты сейчас думаешь, — это именно то, что я имею в виду.

Кристин побледнела.

— Но это противозаконно, Ник, — возразила она.

— Я знаю; но сколько мне придется отсидеть? Пять, шесть лет? Десять, пятнадцать — самое большее? Да сколько бы ни пришлось, все равно оно того стоит, не так ли? Что угодно, лишь бы спасти его от всех тех страданий, которые уготовила ему судьба. Почему я должна позволить этому случиться, если в моих силах не допустить этого? Разве это не жестоко с моей стороны — сидеть сложа руки, когда я могу уберечь его от всего этого? Он — мой сын, так почему у меня должно быть меньше прав решать, что с ним случится, чем у чего-то неопределенного: судьбы, Бога, доли или всякой остальной чуши?

Хоть ее слова звучали очень эмоционально и дико, в них был определенный смысл, и потому Кристин не знала, что сказать.

— Только одно останавливает меня, — добавила Никки, беря Зака на руки.

Кристин смотрела на нее, едва осмеливаясь дышать.

— У меня не хватит духу, — заключила Никки и, прижавшись лицом к шее Зака, разрыдалась.

ГЛАВА 16

На следующий день приехал Дэнни, чтобы остаться с Никки до конца недели, пока не вернется Спенс. Трудно было сказать, сколько еще им удастся вот так не спускать с Никки глаз, но, учитывая, что график работы у всех уплотнялся, вряд ли это продлится долго. О том, что может случиться потом, когда они будут вынуждены оставить ее одну, ни один из них не хотел думать; они просто надеялись, что Никки снова станет такой, как раньше, и им не придется так волноваться о ней.

Перед отъездом Кристин удалось отвести Дэнни в сторонку, чтобы предупредить его о том направлении, в котором работал ум Никки.

— Я, правда, не думаю, что Никки что-нибудь сделает, — шептала она, закрыв дверь кухни, — но я решила, что нужно сообщить об этом тебе — вам, ну, знаешь, на всякий случай.

Дэнни побледнел, а глаза его потемнели от беспокойства; он пытался придумать, что же делать.

— Ты уже говорила об этом с миссис А.? — спросил он.

— Нет, со вчерашнего утра она не заходила, но сегодня придет, так что, думаю, ты должен сказать ей.

Дэнни кивнул.

— А в остальном как у Никки дела?

Кристин пожала плечами.

— Трудно выразить словами: она будто здесь и не здесь одновременно, если ты понимаешь, о чем я. Она плакала вчера, но недолго. Словно она не может плакать или просто не позволяет себе. — Она смотрела на лицо Дэнни, пока он переваривал информацию, и ее беспокойство о Никки внезапно ушло на второй план; она подумала, нельзя ли сейчас поговорить с ним о Дэвиде.

— Как там дом? — все же рискнула она. — Вы уже обустраиваетесь?

Дэнни на секунду встретился с ней взглядом.

— Более или менее, — ответил он. — Ни один из нас не бывает там долго, так что мы еще даже не все распаковали.