Крик - [105]
Голос Кристофера стих, и в полной тишине вдруг зазвучал другой – из динамика диктофона, так и не выключенного Сарой. Снова заговорил Натаниэл Эванс, теперь уже устало и довольно напряженно:
«Третье февраля тысяча девятьсот шестьдесят девятого. Три года и тридцать четыре дня исследований. Ночью умер один из наших испытуемых. Накануне днем он снова подвергался регрессивному гипнозу и по всем показателям хорошо переносил процедуру – ему удалось погрузиться на два с половиной миллиарда лет… После выхода из гипнотического состояния испытуемый не понимал, где находится, не узнавал окружающих и быстро заснул глубоким сном. Утром мы нашли его мертвым, рот был разинут в безмолвном крике… Сегодня нам предстоит повторить тот же эксперимент с испытуемым номер два, чтобы понять, что произошло с первым. К сожалению, как выяснилось, людей, способных переносить подобные погружения, чрезвычайно мало, и все они отличаются исключительным даром противостоять страху. Лучшим материалом в данном случае могли бы послужить психически больные, однако в нашем распоряжении осталась всего лишь дюжина относительно здоровых испытуемых, и среди них два советских шпиона, продемонстрировавших весьма любопытные результаты. На этих двоих мы возлагаем большие надежды, поэтому было решено изолировать их от остальных и поставить метки на лбу во избежание потери времени – недавно у нас тут случилось что-то вроде мятежа, испытуемые каким-то образом вышли из камер и всей толпой пытались прорваться к выходу. Однако на ошибках учатся – мы учли все промахи и теперь, возможно, как никогда близки к тому, что искали с самого начала…»
Голос Натаниэла Эванса умолк.
– Можешь перемотать? – заволновался Кристофер. – Он же будет еще говорить…
– Магнитная лента очень хрупкая, – покачала головой Сара. – Если порвется, мы ее не восстановим.
Он снова посмотрел на часы:
– Сколько времени пленка будет прокручиваться в режиме воспроизведения?
– Думаю, там осталось часа на два.
– Слишком долго! Лазарь должен позвонить через… один час сорок шесть минут!
– А если пленка порвется, нам все равно нечего будет ему сказать.
Кристофер принялся мерить шагами библиотеку, настороженно прислушиваясь к каждому шороху на записи.
Шестьдесят невыносимых минут прошли в полном молчании. Журналист несколько раз терял терпение и бросался к диктофону, чтобы перемотать пленку, но Сара ему не позволила. В глубине души он был благодарен ей за это, однако ничего не мог с собой поделать и пробовал снова и снова. Запавшие от усталости глаза лихорадочно блестели, руки дрожали, на него страшно было смотреть.
– Остался еще примерно час, – сказала Сара.
Кристофер опять заметался по библиотеке из угла в угол. Сара тоже чувствовала, как нарастает тревога, и уже стала опасаться, что не сумеет с ней справиться. Оба были на пределе.
И вдруг из динамика диктофона донесся знакомый механический шум. Сара подскочила на стуле, Кристофер, только что в изнеможении опустившийся на пол, рывком поднялся. На записи послышались приглушенные расстоянием голоса: несколько человек озабоченно переговаривались, один – Кристофер снова узнал отцовский голос – раздавал указания.
«– Мы же его убьем, доктор!
– Держите же его! И вколите дозу!
– Почти… пять миллиардов, сэр! Слишком опасно!
– Дайте мне шприц!»
На фоне голосов все громче звучали хрипы и сдавленное мычание.
«– Сердечный ритм уже три минуты превышает отметку двести двадцать, сэр! Он не выдержит!
– Зафиксируйте его, я сделаю инъекцию через пять… четыре… три… две…»
Некоторое время слышался лишь звук работающих медицинских аппаратов.
«– Сердце в порядке, сэр, – раздался наконец чей-то голос. – Он дышит.
– Хорошо… Что показывает графортекс?» – спросил Натаниэл Эванс.
Помощник молчал.
«– Саландер, я к вам обращаюсь! Что на графортексе?!
– Сэр…
– Ну?!
– Что-то не так…
– Да говорите же, мать вашу!
– Абсурд какой-то… Стрелка должна была остановиться здесь, но она… она вышла за нижнюю границу эпохи рептильного мозга и… и продолжает стремительно опускаться! – Помощник опять замолчал, словно никак не мог сформулировать мысль или боялся произнести ее вслух. – Сэр, я думаю, мы только что открыли… четвертый слой мозга… еще более древний…»
Кристофер и Сара разинув рот смотрели на диктофон.
«– Он не шевелится, сэр! – сообщил другой голос. – Вот-вот случится сердечный приступ!
– На какой мы временной отметке, Саландер? – рявкнул Эванс.
– Мы только что преодоле… – Помощник осекся – ему не дал договорить странный, постепенно набиравший силу звук.
– Что происходит? Почему испытуемый так кричит?!
– Не знаю, сэр… я… Боже, что это такое?!»
Крик сделался оглушительным и невыносимым – кто-то выл на звуке, отдаленно похожем на «у», все громче и громче, как самолет, разгоняющийся на взлетной полосе. Саре и Кристоферу стало плохо – горло перехватило от тоски, в груди похолодело.
«Заткните ему рот!!!» – заорал Эванс.
Послышались заполошные возгласы остальных сотрудников, звон падающих металлических предметов. Сара и Кристофер повалились на пол, свернулись в позе зародыша, прижав ладони к ушам, во власти необъяснимого и неодолимого страха. Время будто остановилось, пространство исчезло, они превратились в животных, раздираемых невыразимым, бесконечным ужасом.
