Крейсер-призрак HK-33 - [39]

Поднялся ветер, волнение усилилось. Впередсмотрящий обнаружил мачту и дымовую трубу проходящего сравнительно недалеко 12 000-тонного танкера. Как только «Пингвин» появился в пределах видимости, танкер резко изменил курс, после чего изменил курс еще раз. Инструкция союзников об изменении курса при встрече с другими судами продолжала действовать, и предполагалось, что незнакомое судно должно, в свою очередь, тоже отвернуть в сторону. Одновременно на танкере заработал радиопередатчик.

— У них на борту определенно есть хитрая старая лиса, — сделал вывод Крюдер, сразу сообразивший, что изменения курса произведены британским капитаном для того, чтобы выяснить: знают ли на неизвестном судне о секретных инструкциях или нет.

Очень скоро сомнений не осталось.

Радист доложил о том, что ответила береговая станция на Маврикии. Через некоторое время в переговоры включился Дурбан и Порт-Элизабет. Молчащий доселе эфир ожил, наполнился радиосигналами. Спустя несколько часов на «Пингвине» перехватили быструю морзянку, передаваемую с военного корабля. Опытные радисты легко распознают радиопередачи с военных кораблей, характерными особенностями которых являются высокая скорость и весьма специфическая манера передачи.

— Было бы справедливо предположить, что после подобной общей тревоги рейдер поспешит удалиться в спокойные воды, возможно, даже попытается скрыться в Антарктике, — сказал Крюдер. — Они не сочтут нас достаточно наглыми, чтобы остаться здесь. Вы со мной согласны, Михаэльсен?

Михаэльсен несколько мгновений помедлил, прежде чем дать ответ. Он ни в коем случае не обладал импульсивной натурой и тщательно продумывал разные варианты, прежде чем принять решение. В этом он был похож на осторожного бизнесмена, просчитывающего возможные риски.

— В общем-то да, — медленно заговорил он, — но только если считать, что противник до сих пор не знает, кто капитан рейдера. Вы же знаете англичан, они ничего не доверяют воле случая и давно имеют психологические портреты всех старших офицеров военно-морского флота Германии. Они прекрасно понимают, что вы сделаны из другого теста, чем, скажем, Рогге, Калер или Эйсон. Если британцы уже знают, что «Пингвином» командуете вы, тогда, возможно, мы идем прямо к ожидающим нас крейсерам.

Крюдер рассмеялся и сделал жест рукой, который должен был показать, что на войне риска не избежать.

— Мы останемся здесь, — заявил он, — и даже более того, отправимся на главные судоходные пути в районе Мадагаскара.

Расположившийся в удобном кресле стратег, без сомнения, принял бы другое решение, но Крюдер был моряком и принимал решения на месте, исходя из обстановки, учитывая даже самые незначительные факторы, включая психологические, — а психологом он был неплохим.

Спустя несколько дней «Пингвин», замаскированный под безобидное голландское судно, встретил 5870-тонный британский сухогруз «Бенавон». «Пингвин» двигался сходящимся курсом и подошел так близко, что на британском судне возмущенно взвыла сирена, словно желая сказать: «Какого черта тебе надо? Забыл, что ты в море не один?»

Затем англичане что-то заподозрили. Судно резко отвернуло в сторону, продемонстрировав орудия в кормовой части. Это была общепринятая тактика в подобных обстоятельствах. Моряки на борту «Пингвина» видели, как на палубе «Бенавона» артиллеристы бегут к своим орудиям.

— Полный вперед, — приказал Крюдер.

Корпус «Пингвина» завибрировал — корабль резко устремился вперед. На борту все напряженно ждали. Прошло две минуты, три… Кто откроет огонь первым?

— Поднять военный флаг! Приготовиться к бою! Дать предупредительный выстрел!

Крюдер отдавал приказы, соблюдая полное спокойствие. Поскольку на «Бенавоне» явно готовились к бою, Крюдер не был обязан давать предупредительный выстрел, но он всегда старался придерживаться правил игры. Только после войны было достигнуто соглашение, регулирующее точное поведение сторон в аналогичных ситуациях.

Еще не стих звук предупредительного выстрела, а на «Бенавоне» уже открыли огонь из длинноствольного орудия, причем стрельбу британцев при всем желании нельзя было назвать плохой. Снаряды падали в воду совсем рядом с «Пингвином», но, и это было очень странно, не взрывались. Один из них, рикошетом отлетев от поверхности воды, пробил борт «Пингвина» в районе трюма номер 5 — чуть выше минного отсека. Снаряд угодил в вентилятор, срикошетил и закончил свой полет в рундуке кочегара. В помещении в этот момент находились люди. Одни попадали на пол, других бросило на переборку, и только старшина Стрейль остался на ногах. Он почесал затылок, подошел к разбитому рундуку, снял шапку, вытащил из рундука все еще дымящийся снаряд, проявив при этом хладнокровие киногероя, уверенного, что снаряд не взорвется. Он внимательно осмотрел незваного гостя и выбросил его в дыру, пробитую им в корпусе.

Снаряд не имел взрывателя. Ни один из снарядов с «Бенавона» не взорвался. Слишком переволновавшиеся британские артиллеристы позабыли ввернуть взрыватели.

Когда с «Бенавона» открыли огонь, Крюдер приказал открыть огонь главным калибром «Пингвина». Мачта вражеского судна взлетела в воздух, словно ствол дерева, с треском свалилась труба. Два человека из артиллерийского расчета оказались сброшенными за борт. Их места заняли другие. Орудия «Пингвина» произвели еще один залп. На «Бенавоне» взорвались боеприпасы.