Крейг Кеннеди, профессор–детектив - [70]

На цыпочках я тихо прошел в противоположный угол комнаты и каблуком раздавил склянку. Затем вернулся на своё место. Запах, распространившийся по комнате, был отвратительным.

Зловещий человек со шрамом вернулся в комнату и принюхался. Я поступил так же. Тут вошёл и владелец, и тоже втянул воздух.

– Скажи-ка, – произнёс я самым жестким голосом, на который только был способен, – а ведь у тебя течь. Я видел фургон газовой компании в соседнем квартале, пока шёл сюда. Сейчас приведу оттуда кого-нибудь.

Я выскочил и поспешил к месту, где Кеннеди с нетерпением ждал. Грохоча своими инструментами, он с явной неохотой последовал за мной.

Войдя в винный магазин, он фыркнул, следуя манерам газовиков:

– И где утечка?.

– Ты и ищи утечку, а, – проворчал Альбано. – За что деньги то получаешь? Хочешь, чтобы я сделал за тебя работу, а?

– Так, умники, убирайтесь отсюда. Или хотите, чтобы вас разорвало на кусочки от ваших трубок и сигарет? Очистите помещение, – прорычал Кеннеди.

Они поспешно отступили, и Крейг быстро открыл свою сумку с инструментами.

– Скорее, Уолтер, закрой дверь и держи её, – воскликнул Крейг. Он развернул небольшой пакет и достал круглый, похожий на диск прибор из черной вулканизированной резины. Вскочив на стол, он прикрепил его к верхней части отражателя над газовой горелкой.

– Ну как, заметно, Уолтер? – спросил он себе под нос.

– Нет, – ответил я, – даже при том, что я знаю, куда ты прикрепил его.

Затем он прикрепил к прибору пару проводов и провел их через потолок к окну, тщательно скрывая их, прикрепляя в тени от горелки. У окна он быстро соединил провода с двумя другими, свисавшими с крыши, и спрятал их.

– Будем надеяться, что никто ничего не заметит, – сказал он. – Это лучшее, что я мог сделать за столь короткое время. Во всяком случае, я никогда не видел такой голой комнаты. Нет другого места, где я мог бы поместить прибор и провода так, чтобы их не было видно.

Мы собрали битое стекло от бутылки с газом, и я открыл дверь.

– Все в порядке, – сказал Крейг, неспешно проходя мимо бара. – Только в следующий раз лучше звоните в компанию. Я не должен заниматься работой без заявки.

Через пару минут я пошёл за ним, радуясь тому, что покидаю эту гнетущую атмосферу, и мы встретились в задней комнате аптеки Винченцо, где я застал Крейга уже за работой. Из-за того, что в комнате не было окна, пришлось изрядно потрудиться, чтобы провести внутрь провода из заднего двора через окно на фасаде здания. Но наконец, и эта работа была выполнена так, что не возникало никаких подозрений. Кеннеди спрятал провода в специально сконструированной коробке из пластин высушенного дуба

– Теперь, – сказал Крейг, когда мы отмывались от пятен после работы и убирали рабочие комбинезоны обратно в чемодан, – всё сделано так, как мне нужно было. Я могу сообщить Дженнаро, что он может спокойно встретиться с представителями Черной Руки.

От Винченцо мы пошли к Сентер-стрит, где мы с Кеннеди расстались с Луиджи, и он пошёл в свой ресторан с инструкцией – быть у Винченцо в половине двенадцатого вечера.

Мы свернули в новое управление полиции и пошли по длинному коридору в Итальянское отделение. Кеннеди передал свою карточку старшему лейтенанту Джузеппе, и нас быстро приняли. Лейтенант был невысоким итальянцем с полным и мясистым лицом, светлыми волосами и глазами, которые как будто скучали, пока вы внезапно не замечали, что это была маска, за которой скрывалась не ослабевающая способность всё воспринимать и всё фиксировать.

– Я хочу поговорить о деле Дженнаро, – начал Крейг. – Могу добавить, что я довольно тесно работал с инспектором О'Коннором из центрального офиса по ряду дел, так что я думаю, что мы можем доверять друг другу. Не могли бы вы рассказать мне, что вы знаете об этом деле, если я пообещаю рассказать вам кое-что взамен?

Лейтенант откинулся назад и внимательно наблюдал за Кеннеди, не показывая этого.

– Когда я в прошлом году был в Италии, – начал подробно рассказывать полицейский, – я проделал большую работу по розыску подозреваемых в Каморре. У меня было задание – просмотреть некоторые записи о них. Не буду говорить, откуда были эти записи, но собраны они были добротно. Большая часть улик против некоторых подельников, которых судят в Витербо, была собрана карабинерами по моим наводкам, которые здесь, в Америке, мне предоставил мой источник. Я полагаю, что на самом деле нет необходимости скрывать этот факт. Самая первая наводка поступила от одного банкира, живущего здесь, в Нью-Йорке.

– Могу догадаться, кто это был, – кивнул Крейг.

– Тогда, раз вы догадываетесь, этот банкир – настоящий боец. Это человек, который организовал Белую Руку – организацию, которая пытается избавить итальянское население от Черной Руки. Его организация располагала большим количеством доказательств в отношении бывших членов Каморры в Неаполе и сицилийской мафии, а также банд Черной Руки в Нью-Йорке, Чикаго и других городах. Ну, Чезаре, как вы знаете, является тестем Дженнаро. Пока я был в Неаполе и просматривал записи об одном преступнике, я услышал об особенном убийстве, совершенном несколько лет назад. Был один честный старый музыкальный мастер, который, очевидно, жил самым тихим и самым безобидным образом. Но стало известно, что его поддерживал Чезаре, и получал от него красивые подарки. Старик был, как вы уже догадались, первым учителем музыки Дженнаро, человеком, который раскрыл его талант. Кто-то может и не поверить, что у такого человека могли быть враги, позарившиеся на его крохотное состояние. Однажды на него напали с ножом и ограбили. Убийца выбежал на улицу, крича, что беднягу убили. Естественно, через мгновение собралась толпа, потому что это было в середине дня. Прежде чем раненый смог объяснить, кто на него напал, убийца спустился вниз по улице и затерялся в лабиринте старого Неаполя, где он хорошо знал местонахождение домов своих друзей, которые его спрятали. Человек, который, как известно, совершил это преступление – Франческо Паоли – сбежал в Нью-Йорк. На данный момент мы разыскиваем его. Он умный человек, умнее обычного – сын доктора, проживающего в городе в нескольких милях от Неаполя, учился в университете, был отчислен за какую-то безумную шутку – короче, он был паршивой овцой в семье. Конечно, здесь он слишком высокого происхождения, чтобы работать руками на железной дороге или в шахте, и недостаточно образован, чтобы заниматься чем-либо еще. Таким образом, он выслеживал своих трудолюбивых соотечественников – типичный случай человека, живущего своим умом без видимых средств поддержки.