Крестовый поход против Грааля - [6]

Наконец, госпожа Алике де Монфор, юная, красивая и изящная женщина, велела известить его о том, что он должен быть счастлив, поскольку она его любит, и что вместе с ней и ее любовью ему будет легче переносить горе. Она в очень изящной форме сообщила ему: «Я прошу Вас и взываю к Вам в надежде, что Вы милостиво согласитесь посетить меня». Услышав о такой чести, виконт почувствовал, как в его сердце забился сладостный ручеек любви. Тотчас обрадовался он, вновь начал смеяться, общаться с хорошими людьми и заказал себе и своим спутникам новую одежду. Он привел себя в порядок и отправился к госпоже Алике де Монфор. Она устроила ему великолепный прием, радуясь оказанной ей чести. Жордан также находился в веселом настроении и наслаждался почетом, который ему оказывала графиня. Она же восхищалась, найдя в нем множество добродетелей, и не сожалела об обещанной ему любви. Виконт быстро расположил ее к себе и стал умолять ее о любви, чтобы убедиться в искренности ее намерений. Он сказал, что ее имя навеки записано на скрижалях его сердца. И дама сделала его своим рыцарем, приняла от него клятву верности, обняла его и поцеловала. Она дала ему также кольцо со своей руки, символ верности и поруки. Удовлетворенный и радостный покинул Раймонд Жордан гостеприимный дом Алике де Монфор. В честь своей дамы он сочинил известную песню: «В мольбе склоняюсь я пред Вами, пред той, которую люблю».

Гийом дела Тур был жонглером^{16} из Перигора. Он приехал в Ломбардию, зная множество песен, хорошо пел и сочинял стихи. Однако прежде чем начать петь, он всякий раз произносил речь, в которой рассказывал содержание песни, выходившее у него более длинным, чем это было в действительности. Он похитил молодую и красивую жену одного миланского цирюльника и увез ее в Комо. Она была для него самым дорогим существом в мире. Но случилось так, что женщина умерла. От горя трубадур лишился рассудка. Он решил, что она лишь притворилась мертвой, чтобы убежать от него. По этой причине он оставил гроб открытым и в течение десяти дней каждый вечер навещал ее. Он вытаскивал умершую из гроба, наблюдал за ее лицом, целовал, обнимал и просил ее открыть рот и сказать ему, жива она или уже умерла. Гийом умолял ее вернуться к нему, если она жива. Он упрашивал покойную сказать ему, в том случае если она умерла, какие адские муки она испытывает, чтобы он мог заказать нужное количество месс о спасении ее души. Повсюду разыскивал несчастный прорицателей и гадалок, пытаясь узнать, может ли его возлюбленная возвратиться к нему живой. Один насмешник сообщил ему, что это возможно только в том случае, если трубадур на протяжении одного года каждый вечер будет вычитывать перед едой всю Псалтирь и сто пятьдесят раз произносить «Отче наш». Услышав это, он обрадовался и тотчас принялся исполнять то, что ему посоветовали. Он исправно выполнял сказанное в течение целого года, не пропуская ни одного вечера. Когда же обманутый Гийом увидел, что все это не помогло, он отчаялся и умер.

Пейре Кардиналь был родом из города Лe-Пюи-Нотр-Дам; он был сыном рыцаря и некой дамы. Отец отправил его еще мальчиком в каноникат Лe-Пюи для изучения наук. Пьер хорошо пел и читал. Когда он вошел в мужской возраст, то был пленен суетностью этого мира, при этом видя себя жизнерадостным, красивым и юным. Его голова была набита прекрасными идеями, и он сочинял замечательные стихи. Он написал также несколько песен и прелестных сирвент^{17}. Эти сирвенты хороши лишь для тех, кто их понимает. Они бичуют глупость здешнего мира и осыпают упреками лживое духовенство. Трубадур путешествовал вместе с наемным певцом, который пел его сирвенты при дворах королей и знатных баронов. И я, Мишель де ла Тур, могу вас заверить, что господину Пейре Кардиналю было приблизительно сто лет, когда он ушел из жизни.

Некогда в дальнем краю

Был один город великий.

И налетел на него дождь,

Причем странный такой,

Что у людей, под него попадавших,

Вдруг повреждался рассудок.

И лишь один человек

Горя того избежал —

Дома он спал в этот день,

За ворота не сделав ни шагу.

Ну а когда пробудился

И вышел на улицу он,

Дождь, наконец, прекратился.

Правда, все люди вокруг

Были как будто больные.

Этот — в рубахе, другой — нагишом,

Третий — тот в небо плюется.

Камни, поленья летят,

Кругом разгораются драки.

Один рвал в безумье одежды,

Двое друг с дружкой дрались.

Четвертый стоял как король —

Гордо стоял, подбоченясь.

Другой через лавки сигал.

Слышались брань, оскорбленья,

Все проклинали друг друга.

Так говорили они, сами не зная о чем;

Многие просто дразнились.

Бывший же в здравом уме

Выразил тут удивленье.

«Все сумасшедшие здесь!» —

Так он себе говорил.

Он огляделся вокруг

В поисках светлого лика,

Но не осталось нигде умных —

Он был удивлен.

Те же дивились ему,

Ибо им было не ясно,

Из-за чего он себя держит не так, как они.

«Надо же, что за дурак, —

громко кричали они. —

Мудрости он не постиг,

Нет ему места средь нас».

Каждый ударить, толкнуть,

Ущипнуть его больно пытался.

Эти побои снеся, оказавшись под градом ударов,

Он еле-еле успел, спотыкаясь, добраться до дома.

В басне сей виден наш мир