Крестовый поход против Грааля - [3]

Кроме того, было необходимо, чтобы провансальские священники освятили этот мистический союз, обращаясь к имени Девы Марии.

Северная Франция, еще в большей мере Италия и, конечно же, Германия были родиной парадных залов, рыцарских турниров и состязаний. Рыцарство без благородного происхождения было там немыслимо. Только дворянин, являвшийся на войну в полном вооружении и на коне, мог быть рыцарем.

В романских же землях прибежищем рыцарей считались горы и леса. Вход в рыцарство был открыт для любого горожанина или крестьянина, если он был мужествен, честен и обладал поэтическим даром. Меч, слово и арфу, непременные атрибуты романского рыцаря, мог позволить себе каждый^{8}. Красноречивому крестьянину жаловалось дворянство, сочиняющий стихи ремесленник посвящался в рыцари.

«Благородный муж должен быть хорошим воином, великодушным и щедрым хозяином. Большое значение должен он также придавать красивому вооружению, изящности манер и вежливости. Чем более дворянин добродетелен, тем совершеннее он как рыцарь. Но и горожане могут обладать рыцарскими добродетелями. Не будучи благородными по рождению, они, несмотря на это обстоятельство, могут быть людьми благородного образа мыслей. Одна добродетель необходима всем, как дворянам, так и выходцам из низов, — честность.

Кто беден, может возместить этот недостаток придворной речью и служением даме. Тот же, кто не знает, что ему делать или что сказать, не заслуживает внимания, и о нем даже не стоит говорить в моих стихах», — пишет трубадур Арнаут де Марвейль, сам сын бедных родителей, сначала писец, затем поэт при дворе виконтов Каркассона и Безьер.

Мы видим, таким образом, что рыцарями являлись или, по крайней мере, могли стать таковыми как знатные, так и простые люди, в том случае, если они были мужественны и честны или подвизались на поприще любви и поэзии. Для трусов и лежебок рыцарство было неосуществимой мечтой.

«Постоянно держитесь в стороне от глупых людей и избегайте злобных речей. Если Вы хотите вращаться в свете, будьте щедры, великодушны, открыты и постоянно говорите о придворных вещах. Если Вам не хватает денег на приобретение красивой одежды, следите за тем, чтобы Ваше платье всегда находилось в идеальной чистоте, в особенности же туфли, пояс и кинжал. Нет ничего более привлекательного и придающего придворный вид. Кто хочет достигнуть чего-либо на службе у дамы, должен во всем быть искусным и находчивым, чтобы Ваша дама не смогла найти у Вас ни малейшего недостатка. Старайтесь также понравиться знакомым вашей дамы, чтобы она слышала о Вас лишь хорошее. Это окажет особое влияние на ее сердце. Если дама благоволит к Вам, ни в коем случае не говорите ей о том, что Вы завоевали ее сердце. И если она действительно исполнила то, о чем Вы ее просили, старайтесь, чтобы никто не узнал об этом. Напротив, плачьте и жалуйтесь всем, что Вы ничего не можете добиться от вашей госпожи. Ведь женщины терпеть не могут болтунов и дураков.

…Теперь Вы знаете, как должно выглядеть в свете и какими способами можно понравиться даме…», — поучает нас трубадур Аманье дез Эскас.

Трубадуры были веселым и беззаботным народом. Не было ничего страшного в том, если, целомудренно служа даме, они заглядывались на хорошее личико, а вечером не спешили добраться до ближайшего замка, где могли надеяться на ужин и ночлег. Южное небо — словно покрыто бархатом, кругом столько фруктов, что стоит только протянуть руку, чтобы сорвать желанный плод, а вода в ключевых источниках напоминает истомленному жаждой человеку сладкие вина Руссильона.

Законы любви предписывали, что «миннэ» должна быть так же чиста, как и молитва. В жилах южан течет горячая кровь; прежде чем состариться, трубадуры были когда-то молоды, а пожилые дамы искали и не находили себе паладинов.

Гармоничным голосом рыцарской Романии была поэзия. Ее изящный «провансальский» язык был первенцем неолатинского диалекта, в который, как в пестрый ковер, вплетались иберийские, греческие, кельтские, готские и арабские образцы^{9}.

Из Франции, Италии, Каталонии, Арагона и Португалии трубадуры ехали в Монпелье, Тулузу, Каркассон и Фуа с целью узнать новые способы стихосложения и померяться силами с королями-поэтами и принцами-стихотворцами, с Ричардом Львиное Сердце, Альфонсом Арагонским и Раймондом Тулузским.

Кто не знает смелого и воинственного Бертрана де Борна, которого Данте встретил в аду обезглавленным, и вечно влюбленного Арнольда Даниеля, который «поет сквозь слезы и печально взирает на былое сумасбродство» в чистилище и просит великого флорентийца подумать вместо него^{10}? И все прочие, один глупее и вместе с тем одареннее другого: Бернар Вентадорн, Гаусельм Файдит, Пейре Видаль, Маркабрюн, Пейре Кардиналь, Рамон де Мираваль и меланхоличный Арнаут де Марвейль, любимый ученик Арнаута Даниеля и несчастный паладин графини Каркассонской.

О том, как жили, любили, смеялись и плакали романские трубадуры, нам рассказывает их биограф Мишель де ла Тур, видевший и знавший этих людей. Он может рассказать о «стихоплетах» больше, чем кто-либо. Ниже мы предлагаем некоторые из его сообщений в свободном переводе.