Крестовый поход на Русь - [7]

Материалы для этнографии Латвии, заговор № 526

0 язычестве балтов мы знаем не только из записей средневековых историков и миссионеров и археологических раскопок. Живая традиция сохранилась в устном народном творчестве самих латышей и литовцев — заговорах, легендах, бывалыцинах, а особенно в древних песнях — дайнах. Язычество в Прибалтике оказалось на редкость неистребимым. Авторы XVII—XVIII веков, посещавшие Прибалтику, писали об удивительной живучести старых традиций. Балты, как и другие язычники, наделяли божественным началом окружающий их реальный мир. Они обожествляли стихии, космические и природные объекты, очень сильно был развит культ предков. Но наиболее верно их можно определить как огнепоклонников. Огонь считался главной святыней, ибо был источником жизни и стихией, связующий небо и землю. Возжигание огня приравнивалось к творению мира богами.

По литовскому мифу земной огонь был даром Бога-Громовержца и произошел от посланной им на землю молнии. Интересно, что этот миф вполне совпадает с данными современной науки о начале использования огня древними людьми. Наибольшей святостью обладал негасимый огонь, который зажигался из дубовых бревен на святилищах и постоянно поддерживался специальными жрицами-девственницами, аналогичными римским весталкам (в Литве они носили имя vaidelute). А в каждом доме горела частичка божьего дара — огонь домашнего очага. Осквернение огня было святотатством. В огонь нельзя было плевать, бросать мусор, первая ложка кушанья выливалась хозяйкой в печь, как жертва огню. До сих пор в литовском языке имя огня очага — «gabija» имеет второе значение — «святыня», а слово «uikurti» означает одновременно «творить» и «зажигать огонь».

Особым почитанием пользовались и священные рощи, в основном дубовые или липовые. Они считались обиталищем Богов, в них нельзя было рубить и портить деревья, запрещалось входить туда с оружием и проливать кровь. Святилища балтов обычно располагались в таких рощах или на холмах, часто вблизи родников (родниковая вода, как и огонь, почиталась чистой стихией) и представляли собой каменные жертвенники (пит. aukuras), на которых возжигался огонь и приносились жертвы. Вопреки расхожему мнению, у нас нет прямых свидетельств человеческих жертвоприношений у балтов. Описания источниками религиозных ритуалов литовцев, латышей и пруссов рассказывают о приношении плодов земледелия и животных, а также части военной добычи. Повсеместно были распространены гадания на внутренностях и костях жертвенных животных и ритуальная трапеза, то есть преломление пищи с богами. «Вся их религия есть сплошное обжорство и пьянство», — с негодованием восклицает один из миссионеров, описывая обряды прибалтийских язычников. Признавая практику приношения людей, мы, таким образом, неизбежно обвиняли бы балтов в людоедстве. Человеческие жертвы приносились лишь в исключительных случаях, для умилостивления разбушевавшейся стихии, в особенности морской, считавшейся опасной и чуждой людскому миру. В христианских источниках человеческие жертвы часто путают с казнями, которым зачастую подвергали и миссионеров, и пленных крестоносцев. Они действительно совершались с применением особых ритуалов, дабы умерщвляемый не превратился в упыря и не продолжал вредить живым после смерти, но все же это явление скорее политической, чем религиозной жизни.

Пантеон

Пантеон балтских богов был довольно разнообразен, но основные божества, почитавшиеся всеми балтами выделить несложно. Отмечают наличие некоего высшего божества, Бога Богов, которого обычно называли просто Бог (лат. Dievs) или Верховный Бог (лит. Anadievas). Он считался отцом всех других богов, восседающим на небе и оттуда наблюдающим за всем, что происходит на земле. Наиболее почитаемым был бог-громовержец Пяркунас (Перконс), культ которого, несомненно, возник еще в период балто-славян-ского единства, так как у славян ему соответствует Перун. Он считался подателем плодородия земли, покровителем воинов и княжеской власти, защитником от нечисти и дарителем главной святыни — огня. Его представляли в виде грозного мужа с длинной косматой бородой и в красном одеянии (цвет огня и жизни), разъезжающем по небу на огненной колеснице и поражающем нечистую силу топором или громовыми стрелами. У латышей сохранилась песня, где к Перконсу обращаются в уменьшительно-ласкательной форме Перконити (т.е. Перкунчик, Перкунушка, Перконс-голубчик):

Perkoniti,

Perkoniti,

Ej garäm sai vietai,

Nedar skätes mäjinai,

Ne manai druvinai.

(Проходи,

Перконс-голубчик,

Мимо моего двора,

Не задень мою избушку,

Нивушку не повреди.)

Небесной супругой Перконса считалась Лайма — богиня счастья и материнства, покровительница рожениц и женских работ. Слово «laime» в литовском и латышском языках означает «счастье». Когда рождался человек, Лайма определяла его судьбу, какой будет его жизнь. Рядом с Лаймой у колыбели новорожденного стояли также богини судьбы — Декла и Карта. Не меньшим почтением пользовался бог растительности и земных плодов Патримпас, который изображался с зеленью на голове и которому посвящались весенние праздники, богиня земли Жямина и ее супруг Жямепатис, дочь