Крестовый поход - [47]

Она нащупала ингалятор и рывком достала его из кармана. Пара вдохов, и лекарство подействовало: боль в груди и в горле прошла.

Дышать сразу стало легче, и в голове зароились уже другие мысли. Больше всего ее беспокоила мысль о том, что случилось с Дженн. Подслушанный разговор вампиров позволял надеяться, что она жива. Но так ли это на самом деле, а если так, то в каком обличье?

Хеда очень перепугалась, когда увидела, как Дженн вступила в схватку с тремя вампирами. Сестра ее — удивительный человек, настоящий супергерой, даже еще круче. Хоть бы она осталась жива! Как хочется, чтобы сестра нашла и спасла ее! Но Хеда боялась, что ее убьют, если Дженн попытается. Как тогда жить, если Дженн погибнет из-за нее?

Потом мысли ее переключились на отца, и ее охватила ярость. Если Дженн погибнет, то виноват в этом будет только он один. Как он мог поступить так с собственной дочерью?

Как он мог такое сделать с нами?

Вдруг ее охватило недоброе предчувствие. Она напрягла слух, но ничего не услышала. Видимый ей кусочек коврового покрытия оставался без изменений. Но каким-то шестым чувством она чуяла, что захватившая ее вампирша близко.

Где-то хлопнула дверь, заработали двигатели, и пол, на котором стояла клетка, дрожа, толчками двинулся вперед. Прошло несколько минут, вот они снова остановились. Мотор взревел, пол дернулся, раздался глухой удар, еще один, и она почувствовала, что они под очень большим углом поднимаются вверх.

Хеда съехала к задней стенке клетки. Прутья больно вжались ей в спину, и она стиснула зубы. Кажется, прошла целая вечность, пока пол снова не принял горизонтальное положение.

Вдруг кто-то сорвал брезент, и ее ослепило ярким светом. Оказалось, что она находится на борту реактивного самолета. Хеда подняла голову и увидела стоящую над ней, руки в боки, ухмыляющуюся вампиршу. Губы ее выделялись на лице ярко-красным пятном: неужто это не губная помада?

— Самое время закусить в полете, — сказала она, облизав языком губы.

Глаза ее горели таким же ярко-красным цветом, что и губы. Отвратительно улыбаясь, она подмигнула Хеде, и у нее по спине пробежал противный холодок. Потом протянула руку к клетке.

Одного взгляда на ее клыки было достаточно, чтобы Хеда пронзительно закричала.

Мадрид

Скай, Эрико, Джеми, Антонио, Холгар и доктор Майкл Шерман

Увидев перед собой вход, за которым царил абсолютный мрак, Скай отпрянула.

— Что-то не очень хочется туда пролезать, — пробормотала она. — Я чую там что-то такое… сама даже не знаю.

— Кому, как не тебе, ведьмочка ты наша, — сказал Джеми, направляя в темноту луч фонаря. — Видишь, никаких привидений, никаких страшилищ, кроме тех, правда, которые притопали с нами вместе.

Антонио был уже сыт по горло оскорбительными шуточками Джеми. Он крепко сжал кулаки, ногти впились в ладони до крови. Но и запах крови его не успокоил. Стоящий рядом Холгар напрягся и искоса бросил на него быстрый взгляд, словно тоже почуял запах.

И как раз это и успокоило Антонию. «В конце концов, — подумал он, — ведь Джеми прав. Кто же они такие, как не страшилища? Пора перестать возмущаться, надо с этим смириться».

Он молча покачал головой. Это в нем говорила как раз та изуродованная, чудовищная часть его натуры. Она не имела отношения ни к семинаристу, который некогда возлюбил Господа, ни к остаткам человеческого в нем, которые и позволили ему полюбить Дженн. Это говорил в нем монстр, который обожал кровь, смерть и убийства. Нельзя позволить ему взять над собой верх, ни сейчас, ни в будущем.

— Я — Великий Охотник, — прошептала Эрико. — Я пойду первой.

Лицо ее было непроницаемо, невозможно понять, обращается ли она к нему, или к Джеми, или ко всем сразу. Она шагнула в чернильную тьму, и Джеми, как хвост за собакой, нырнул за ней с незажженной сигаретой в губах.

За ними двинулись Скай с Холгаром. Оставался Антонио, один, его боевой товарищ Дженн сейчас находилась в Штатах. Значит, ему выпала доля приглядывать за Майклом Шерманом. По лицу ученого катились капельки пота, и Антонио понял, что Майклу эта тьма понравилась еще меньше, чем Скай.

Он положил руку на плечо ученого и почувствовал, как пульсирует в его жилах кровь. От него смердело страхом, и это зловоние не шло ни в какое сравнение со страхом заговорщиков в библиотеке. Антонио прищурился, соображая, что бы такое сказать или сделать, чтобы успокоить полудурка ученого. С такой вонью, к которой к тому же примешивался и запах какой-то болезни, обнаружить их будет раз плюнуть. Эх, надо было попросить Скай, пусть бы сотворила хоть какое заклинание, чтобы он хоть немного расслабил мышцы.

«Но ведь ты можешь его загипнотизировать», — это откуда-то из глубин его существа, куда он не очень любил заглядывать, прозвучал голос.

Он мгновенно отверг предложение, но голос вернулся снова, десятикратно усиленный.

«Тем самым ты спасешь ему жизнь, а заодно жизнь Скай и всех остальных. Какая разница, кто это сделает, Скай с ее заклинаниями или ты? Главное, чтобы он хоть немного успокоился».

— В чем дело? — вскричал Шерман, с испугом глядя на него.

До Антонио наконец дошло, что он дрожит. Много раз, десятки, сотни, он ловил себя на том, что его способность к гипнозу действует на Дженн. Таким приемом совращения, когда нейтрализуются защитные ресурсы жертвы, пользуются все вампиры. И он поклялся себе никогда, никогда в жизни не применять его к ней. И к другим людям тоже — вампиры исключение.