Крестовые походы. Под сенью креста - [23]

Более счастливая судьба (впрочем, до поры до времени) ждала вторую армию «Христова воинства». Состояла она, в основном, из немецких крестьян, все же сагитированных Петром Пустынником. Сорокатысячная крестьянская рать, ведомая этим новоявленным пророком, избрала иной путь к берегам Босфора. Возможно, отшельник получил какие-то сведения о судьбе предшественников, и, как человек, не совсем лишенный здравого смысла — а в молодости Петр некоторое время был рыцарем — повел свои полки прямой дорогой, через венгерские степи. Здесь тоже не обошлось без столкновений с местным населением, которое еще не совсем забыло, как полтора века назад держало в страхе всю Европу. Однажды войско Пустынника и вовсе оказалось на грани полного разгрома, но все же большей его части удалось пробиться на территорию Византии. В конце июля его разношерстные отряды прибыли к Константинополю.

Но и это еще не было концом сбора великого крестьянского ополчения. Вслед за первыми двумя по дорогам Европы двинулась третья, и самая большая волна «Христовых воинов». Она уже не имела единого командования и состояла из отрядов самых разных национальностей — итальянцев, немцев, англичан, скандинавов и даже испанцев, которым показалась слишком малым подвигом борьба с маврами-мусульманами в родной Испании. Доходило до курьеза, понять который можно, лишь постигнув душу тогдашнего темного, невежественного крестьянина, верившего в то, что в поход его ведет сам Бог. Предводителями одного из крупнейших крестьянских отрядов были... гусь и коза, которые шли перед войском и указывали ему путь к Иерусалиму. По мнению крестьян, эти животные были проникнуты божественным духом, и лучше любого рыцаря или монаха могли указать верную дорогу к Святому Гробу. Крестьянское знание географии вообще оставляло желать много лучшего — при приближении к любому небольшому городку или замку дети, сидящие в телегах, спрашивали у своих родителей, не Иерусалим ли это, и не всегда могли получить ответ.

Важно отметить, что эта третья волна великого крестьянского выступления сильно испугала — да что там, попросту ввергла в панику феодальный класс. Обезлюдели тысячи деревень, некому было убирать господский урожай, не из кого стало выбивать налоги и недоимки. Это, антифеодальное по своей сути, движение, только проходящее под религиозными лозунгами, начало угрожать самим основам существующего строя. Действительно, это небывалое устремление народных низов к снободе, хотя и не направлялось прямо против господ, грозило лишить деревню рабочих рук, а может быть, и сломать всю социальную структуру общества. Лишь тогда церковники и сам папа Урбан II поняли, какую лавину они вызвали своими недостаточно продуманными воззваниями. И теперь те же тысячи священников, что еще месяц назад призывали всех к походу, принялись увещевать крестьян оставаться дома — они] мол, не умеют владеть оружием, а их семьи будут только обузой на долгом и трудном пути и могут помешать Христову воинству в его священной войне с неверными. На кого-то эти призывы возымели действие, и настоящего социального катаклизма удалось избежать. В этом последнем крупном народном выступлении уже меньше было собственно крестьян, и был особенно велик процент бродяг, нищих, разбойников с большой дороги и прочего деклассированного элемента. И это привело к довольно печальным последствиям.

Дело в том, что эти толпы энтузиастов, распаляемые голодом и подстрекаемые своими вождями из фанатично настроенных монахов, не стали ждать далеких битв с неверными и обрушились на тех, кого они считали врагами Христа — на многострадальных евреев. В то время на берегах Рейна располагалось множество еврейских колоний, которые были многолюдны и богаты. Император и церковь, понимая всю выгоду хороших отношений, не препятствовали евреям в свободном исповедании их религии и не мешали им заниматься торговлей, ростовщичеством и разнообразными ремеслами. Со всего этого власти — и светские, и церковные — получали хорошие доходы в виде налогов и полупринудительных даров. Но для темной крестьянско-люмпенской массы евреи были врагами — и потому, что они были богаты, и потому, что верили «не в того» Бога, и вообще, как говорится, «евреи Христа убили». И по всей Германии покатился девятый вал погромов, убийств, грабежей. Особенно свирепствовали отряды монахов-изуверов Готшалька и Фолькмара. Были убиты тысячи евреев, сотни синагог разрушены до основания. Зачастую бедные иудеи сами поджигали свои дома и, чтобы избежать ярости толпы, бросались в пламя или в воды Рейна. Прокатившись кровавым потоком по Рейнской Германии, Баварии и Австрии, крестоносные отряды к началу лета вышли к границам Венгрии. Но здесь они столкнулись с сильнейшим сопротивлением жителей, уже имевших опыт «общения» с крестоносцами Петра Амь-смского. Один за другим венгры разгромили несколько крупных отрядов, и наконец у стен города Везельбурга дали бой главной армии крестоносцев под командованием графа Эмиха Лейнингенского. И здесь, в венгерской степи, слезы ни в чем не повинных евреев полностью отлились «воинствующим пилигримам». Почти все их войско — а, по свидетельству современников, в нем насчитывалось до двухсот тысяч человек* — полегло под копытами венгерских коней, и лишь жалкие остатки его смогли впоследствии добраться до Константинополя.