Крестовые походы - [2]

В церкви Алексея приняли монахи, служившие Богоматери. В это время ветер, сбросив с крыш несколько черепиц и окунув в сточные канавы несколько шляп, с ревом устремился через проливы в Малую Азию. Он скрылся на широкой дороге, давным-давно проложенной персидскими царями, а затем тысячу лет принадлежавшей римским императорам. Теперь эта дорога была потеряна для Римской империи, а с ней и земли, к которым она вела: прославленная святым Павлом Малая Азия; родина Христа; святой Гроб Господень; другие, еще более далекие, когда-то христианские земли. Эти края стали мусульманской территорией, и уже над ней ветер двигал свои облачные войска, оставив в зловещей тишине Константинополь, в прошлом столицу половины мира.

Лишь к полудню вернувшийся из церкви Алексей дал аудиенцию в восьмиугольном тронном зале, где пол был выполнен из порфира и ценного мрамора, украшен яркой мозаикой и сверкал под огнями огромных золоченых люстр. Пламя бесчисленных свечей сияло на позолоченных стенах и мерцало на золотых львах и грифонах, охранявших стоявший в арочной нише трон. Алексей сидел совершенно неподвижно, сложив руки на коленях, настолько закутанный в шелковую парчу, сверкающую золотыми нитями, настолько усыпанный драгоценными камнями, что мог бы показаться частью трона, если бы не темные глаза, выступающий клюв носа и короткая черная бородка.

Камергеры ввели варваров, приблизительно человек двадцать, довольно молодых, но видавших виды, с нестрижеными, ниспадающими на плечи волосами и светлыми усами. В соответствии с полученными инструкциями, подойдя к красному кругу, они опустились на колени и склонили головы. И словно по сигналу золотые львы подняли хвосты и зарычали, а грифоны засвистели и захлопали крыльями.

В полном смятении варвары вскочили на ноги. Их молодой вождь, носивший золотую повязку, потянулся к поясу за оружием, но его там не было. Однако, увидев, что звери не двигаются с места, он бросил взгляд на воина-варвара с топором, стоявшего рядом с троном, будто ожидая подсказки.

Глаза стражника поймали взгляд молодого человека и скользнули в сторону, остановившись на втором, зеленом, круге на полу, на котором должно было происходить второе действие отдания почестей. Успокоившись, молодой человек сделал несколько шагов вперед и снова преклонил колени. Спустя мгновение за ним последовали остальные. Сразу наступила тишина, и золоченые чудовища замерли в первоначальных позах. Варвары поклонились еще раз, и в тот же миг на золоченом дереве справа от трона задвигались и защебетали птицы.

Молодой человек поднялся на ноги и посмотрел на дерево. Чего только не слышал он о самом могущественном городе земли, но оказался не готов узнать, что секреты рая здесь известны и неодушевленные твари двигаются и издают звуки. В третьем, золотом, круге его колени сами собой подогнулись, и он склонил голову до самого пола.

Птицы замолчали, но раздалось громыхание. Молодой вождь опасливо поднял глаза, и рот его раскрылся, придав лицу довольно глупое выражение. Напротив находились семь ступеней, ведущих к трону. Рядом с ними стоял стражник с топором на плече. По обе стороны располагались придворные сановники в блестящих одеждах. А золотой трон и император исчезли.

Стражник с топором бросил взгляд вверх, и молодой человек обнаружил императора под потолком, вероятно парившего в воздухе. Алексей сидел там неподвижно, как и прежде, устремив глаза на Богоматерь, изображенную на противоположной стене.

Молодой человек был поражен. Он добросовестно вызубрил все, что требовалось сказать, но ему пришлось сильно запрокинуть голову, и от этого говорить с человеком, находившимся так высоко над ним, было неудобно. Молчание затянулось, но никто не двигался. Ждали придворные, совершенно неподвижно сидели золоченые звери и птицы. В конце концов, молодой вождь сглотнул и откашлялся.

– Я, Свейн, сын Эдгара, сына Моркара, бывшего до прихода Завоевателя графом Нортумберлендским, пришел сюда с этими моими телохранителями, чтобы поступить на службу в вашу варяжскую стражу.

Он говорил по-саксонски, а один из камергеров позади него переводил его слова на греческий. Не удостоив его взглядом, император лишь слегка кивнул. Белый шелковый занавес опустился перед нишей, полностью скрыв ее от глаз. Свейн и его сопровождающие, неуклюже пятясь и низко кланяясь, вышли из зала приемов.

С таким достоинством император всегда держался на аудиенциях. В своих личных покоях, не менее богатых, он не производил того же впечатления. Алексей Комнин был невысок, коротконог и широкоплеч. Лицо его теперь, когда ему было позволено иметь какое-либо выражение, выглядело усталым. Под глазами набухли мешки, лоб прорезали морщины, однако седина еще не тронула ни волос, ни бороды. Он уселся на стуле со спинкой, а ближайшие советники – его брат Исаак, патриарх и главный дворецкий – сели на скамьях.

На Алексее было яркое платье, почти такое же великолепное, как то, что он надевал для приема. Однако одежда придворных, красиво блестевшая в свете золоченых люстр, теперь оказалась довольно грязной на подоле и вытертой на локтях. Эта церемониальная одежда хранилась во дворце и выдавалась придворному лишь на время официального визита. Главный дворецкий продолжал носить платье своего отца, которое было ему мало. Исаак Комнин немного усох с возрастом, и его платье казалось мешковатым.