Крестоносец. За Гроб Господень - [34]

Пленные подверглись насмешкам и унижениям. Одну из катапульт, предоставленных Алексием, подтащили к краю рва, окружавшего Никею, и на закате дня из нее стали стрелять отрубленными головами, завернутыми в рыбацкую сеть. Некоторые из них ударились со зловещим стуком о парапет, другие же перелетели через стену, и Элеонора даже с того места, где она стояла, услышала горестные стоны горожан, сгрудившихся за городскими стенами. Они поняли, что оказались в ловушке. Килидж-Арслан потерпел поражение!

После этого воины «Армии Господа» набросились на остальных пленников. Их согнали в центр лагеря и заставили встать на колени, чтобы легче было рубить им головы. Писец Симеон оказался среди тех, кого пленили в обозе. Он отчаянно умолял сохранить ему жизнь, но палачи не обращали внимания на его мольбы. Наконец он вырвался и убежал в лагерь, преследуемый Горгульей и Бабуином из отряда Жана. Вопя что есть мочи, он бежал по узкому проходу, а пьяные зеваки толкали его и смеялись над ним. Элеонора, которая к тому времени уже вернулась к себе в шатер, услышала крики и вышла наружу. Чуть не налетев на нее, Симеон упал ей в ноги. Бабуин и Горгулья схватили его.

— Я ни о чем не умолял, — сказал Симеон, отрываясь от письма.

— Нет, Симеон, ты, конечно же, не умолял. Ты просто сказал, что не хочешь умирать. И добавил, что ты — католик, схваченный ранее турками. Насколько мне помнится, — сухо добавила Элеонора, — ты даже цитировал каноническое право, хотя тем двум верзилам было на это решительно наплевать.

— Дерьмо верблюжье, — пробормотал Симеон. — Но благодаря вам, госпожа сестра… — Он наклонился вперед. — Между прочим, нельзя ли мне принять клятву и тоже стать членом отряда «Бедных братьев храма Гроба Господня»? Я кое-что знаю.

— Неужели, Симеон? — подозрительно прищурилась Элеонора.

— Мне кое-что известно о спрятанном. Я слышал, о чем тут шепчутся.

Элеонора быстро взглянула на Имогену, которая спала, разлегшись на подушках.

— Симеон, меня всегда поражала твоя способность все слышать. — Она улыбнулась. — Но давай вернемся к нашей летописи.

— Конечно, госпожа сестра, только мне хотелось еще раз поблагодарить вас и вашего брата за то, что вы спасли мне жизнь. Я так вам признателен….

— Летопись, Симеон…

— Да-да, конечно, госпожа сестра…

Бабуин схватил Симеона за горло так, чтобы Горгулье было удобно ударить пленника булавой по голове. Элеонора неистово закричала им, чтобы они остановились, но только появление Гуго и Готфрида с мечами наголо заставило убийц отступить. Изрыгая проклятия и пошатываясь от спиртного, они неохотно удалились. Элеонора взяла Симеона в свою свиту, а тем временем «Армия Господа», отпраздновав победу, приступила к мрачному и нелегкому делу — осаде Никеи. Крестоносцы были немало озадачены. В Европе им никогда не приходилось сталкиваться с подобными укреплениями. Никаких кораблей у них не было, поэтому атака со стороны озера не представлялась возможной. Ров перед стенами был два ярда шириной и примерно столько же глубиной. Первая защитная стена была не менее шести футов толщиной и высотой девять футов, а над ней возвышались башни, перекрывающие осаждающим пути подхода. Даже если бы им и удалось одолеть эту стену, то за ней находилась основная стена толщиной восемнадцать футов, тоже защищенная большим количеством башен, с которых лучники, пращники и катапульты обрушили бы на нападающих лавину смертоносных стрел и метательных снарядов. В рядах «Армии Господа» зрело недовольство. Безуспешно пытались они взять город, и воодушевление, вызванное победой над Килидж-Арсланом, вскоре испарилось. В одном месте ров удалось засыпать, и через него переправили самодельные катапульты и баллисты. Но и эти боевые машины, и воины, которые их обслуживали, буквально утонули в потоке стрел, камней, дротиков и стене ревущего огня. Изготовили сетки, сланцевые и ивовые щиты для защиты лучников, но эти приспособления были уничтожены горящим маслом, которое защитники города лили со стен.

Как-то утром граф Раймунд в сопровождении Гуго, Готфрида, Элеоноры и других «Бедных братьев» решил проехаться вдоль рва, чтобы попытаться найти слабое место в обороне противника. Со стен посыпались оскорбления и стрелы. Однако расстояние было слишком велико. Стоял теплый солнечный день, и воздух благоухал ароматом сосен, кипарисов, а также фруктов, поспевающих в близлежащих садах. Граф осадил коня.

— У нас нет недостатка в древесине, — сверкнул Раймонд своим единственным глазом на Гуго и Готфрида, показывая на деревья. — Но как нам ее использовать?

Гуго взял лошадь графа под уздцы.

— Поехали дальше, мой господин, я кое-что видел и хочу вам это показать. — И они поскакали галопом вдоль смрадного рва.

Элеонора обнаружила, что иноходец, которого ей дали, неповоротлив и упрям. Поэтому на помощь ей пришел Теодор, расположившись между нею и турками, наблюдавшими за ними с крепостной стены. Взяв иноходца под уздцы, он подмигнул Элеоноре.

— Так, на всякий случай, — пробормотал он. — А то вдруг турки заметят твою красоту и попытаются прорвать осаду.

Элеонора залилась румянцем, а Теодор затянул трубадур-скую песнь о красавице, сидящей взаперти в башне. Наконец они доехали до восточного края стены.