«Крестоносцы» войны - [38]

— Да будет вам… — сказал Бинг.

— Вы можете сидеть здесь! — сказал Лаборд. — Толачьян! — крикнул он вдруг охрипшим голосом.

— Да, сэр, — Толачьян высунул голову из кабины.

— Громкоговорители! Надо захватить громкоговорители!

Толачьян вылез из грузовика. Он бросил Бингу беспомощный взгляд. Забрать громкоговорители было обязанностью Толачьяна. Он пошел за ними.

Бинг видел, как мины падают возле кустарника. Лаборд закурил. Он себя не помнил: сознание своей власти, жажда славы ударили ему в голову.

Тогда Бинг вышел из-за прикрытия. Он двинулся за Толачьяном, который медленно полз вперед и почти уже добрался до кустарника справа, где стоял репродуктор.

Только много позже Бинг сумел разобраться в клубке ощущений, сразу обрушившихся на него: вздыбленная земля, раздирающий уши взрыв, удары комков земли и камней по спине, едкий запах, черный мрак перед глазами. Он почувствовал резкую боль во всем теле, но она мгновенно отпустила его. Дотронулся рукой до мокрой липкой щеки. Порез был неглубок. Потом он пошевелился, зрение прояснилось. Первое, что он увидел — примятый пучок травы, в который он прятал голову.

Он поднял глаза.

Перед ним лежал Толачьян. Он лежал на спине, точно так же, как лежал — сколько веков прошло с тех пор? — когда они вместе курили за холмом, перед обращением Бинга к немцам. Толачьян не двигался. Убит, подумал Бинг.

С лихорадочной быстротой Бинг прополз короткое расстояние, отделявшее его от Толачьяна. Он тронул его за руку. Рука была тяжелая. Бинг ухватил Толачьяна за ворот рубашки, стараясь повернуть его на бок. Насквозь промокшая рубашка выскользнула у него из рук.

Он подполз к неподвижному телу с другой стороны. Увидел страшные рваные раны, осколки костей, кровавое месиво из темного сукна, человеческой кожи, внутренностей… Бинг никогда не думал, что будет в состоянии смотреть на это и не лишиться рассудка.

В двух шагах от Толачьяна — целый и невредимый стоял громкоговоритель, о котором столь заботился Лаборд.

Бинг взвалил себе на спину тело Толачьяна и пополз обратно к грузовику. Ползти было трудно, мертвое тело давило всей своей тяжестью.

Потом Бинг положил тело убитого друга на грузовик рядом с усилителем. Он нашел плащ Лаборда, свернул его и подложил Толачьяну под голову.

Он подошел к кабине, сел за руль и нажал стартер. Тут только он увидел Лаборда. Лейтенант лежал на земле и торопливо рыл яму. Но дело у него не двигалось. Во рту еще торчала потухшая сигарета.

— Стой! — закричал Лаборд, видя, что грузовик тронулся. Бинг не остановился. Лаборду пришлось вскочить на подножку и изо всех сил цепляться за дверцу, пока Бинг гнал по полю машину, все еще преследуемую огнем миномета.

Трой встретил их спокойно. По его приказу несколько солдат сняли тело Толачьяна с грузовика.

Потом он повел Бинга к своему окопчику, вырытому под изгородью. Окопчик был глубокий и достаточно просторный, чтобы в нем можно было вытянуться. Кусок палатки служил навесом и давал немного тени.

— Садитесь! — сказал он.

Бинг снял каску и сел на землю. Трой протянул руку в окоп и достал бутылку.

— Кальвадос, — сказал он. — Пейте.

Бинг отхлебнул; водка обожгла ему горло, пищевод.

— Еще! — сказал Трой. — Еще выпейте.

Бинг выпил.

— Лучше стало?

— Да, сэр.

Но ему не стало лучше. Его тут же стошнило.

— А теперь вам надо переодеться, — сказал Трой. — Я могу дать вам рубашку и пару штанов.

— Спасибо, сэр, — сказал Бинг.

— Смерть всегда тяжело видеть, — сказал Трой, — что бы там ни говорили. Но к этому привыкаешь.

— Не тех смерть берет, кого надо! — сказал Бинг.

— Ну, не говорите, — возразил Трой. — Она довольно беспристрастна. Просто мы обращаем на нее больше внимания, когда умирают те, кому следовало бы жить.

9

Они заехали на батарею за Карен. Машину вел Лаборд. Бинг прямо заявил ему, что если он желает вернуться в Шато Валер, то пусть найдет себе другого шофера. Лаборд, поглядев в бледное лицо Бинга, не стал настаивать; он ясно представил себе опрокинутый грузовик, валяющийся где-нибудь в канаве; Лаборд чувствовал, что Бинга сейчас такая перспектива не пугает. Но его, Лаборда, она пугала.

У Карен больно сжалось сердце, когда она увидела, что за рулем сидит лейтенант, место возле него пусто и никто не выходит из машины.

— Где остальные? — с трудом выговорила она.

Лаборд кивком указал на кузов.

— Я сяду туда, — сказала Карен.

— Но это место теперь свободно, — сказал Лаборд. — Здесь гораздо удобнее.

Бинг сидел, откинувшись назад; глаза его были закрыты. Карен подумала, что он спит.

Но он заговорил — не двигаясь с места, не открывая глаз:

— Это вы, Карен? Идите сюда, только осторожней, не поскользнитесь.

Пол грузовика был испещрен красновато-бурыми пятнами. Она знала, что это, и не стала спрашивать.

— Толачьян… — начал Бинг. — Грузовик не вымыли.

— Убит?

— Да.

Машина рванулась вперед.

Бинга качнуло прямо на Карен.

— Простите! — сказал он машинально. Потом посмотрел на нее удивленным взглядом, словно она явилась сюда из другого мира. — Вы меня не поймете, Карен. Я ненавижу этого негодяя. Он убил Толачьяна.

Карен молчала. Пусть выговорится, ему легче станет.

— Я про него говорю! — Бинг показал на перегородку, отделявшую от них кабину шофера. — Немцы били по нам, как по мишеням на полигоне, — из миномета, пулеметов, винтовок, всего на свете, — а Лаборд послал Толачьяна за громкоговорителями.