Крестный путь Петра Столыпина - [23]

Революция всё более становилась не устрашающим жупелом, а страшной, кровавой реальностью. Первые признаки грядущей бури чувствовались уже в сравнительно тихом 1903 году, и саратовский губернатор пытался сделать всё возможное, чтобы предотвратить массовые беспорядки, которые революционеры активно готовили. Одной из важнейших мер, предпринятой Столыпиным для этого, стало издание в апреле 1903 года обязательного постановления следующего содержания: «1. Воспрещаются повсеместно в пределах Саратовской губернии всякого рода сборища и собрания, не дозволенные установленным порядком, независимо от их цели и места.

2. Собравшиеся обязаны по первому требованию полиции разойтись.

3. Всякие вмешательства в действия чинов полиции при исправлении ими обязанностей по службе безусловно не допускаются.

4. Виновные в нарушении настоящего постановления подвергаются в административном порядке аресту до 3 месяцев или денежному взысканию до 500 руб».

Подобные паллиативные (а в масштабах одной губернии они иными быть и не могли) меры, конечно, не могли потушить костёр близкой революции и давали лишь кратковременный эффект. Уже в следующем году в Саратовской губернии начались серьёзные революционные выступления, справиться с которыми при небольшом количестве войск на местах было очень не просто. Столыпину всё чаще приходилось ехать к восставшим лично. Как он писал жене уже в мае 1904 года: «Выезжаю в Аткарский уезд, где опять беспорядки. Думаю, что в один день покончу. Там крестьяне обыкновенно тихие и надеюсь обойтись без экзекуции. Скучно постоянно прерывать работу такими случаями». А вскоре губернатор радуется, что удалось всё уладить «без порки»: «Сейчас вернулся из Аткарского уезда и всё благополучно кончил.

Вместо одного места пришлось поехать в два, т. к. накануне моего приезда крестьяне по соседству разобрали самовольно весь хлеб из хлебозапасного магазина. Везде удалось выяснить зачинщиков и восстановить порядок: я просто потерял голос от внушений сходам. Мои молодцы казачки сразу внушают известный трепет. Слава Богу, удалось обойтись арестами, без порки».

Но количество «таких случаев» только увеличивалось, несмотря на все предпринимаемые «молодцами казачками» меры.

Встреча с императором безусловно сыграла немалую роль в дальнейшем возвышении Столыпина. Царь обратил внимание на саратовского губернатора, сильно отличавшегося от большинства высших чиновников империи. И уже в декабре 1904 года Пётр Аркадьевич получает свой первый генеральский чин – становится действительным статским советником. Показательно, что когда в июле 1905 года Николай II проезжал Поволжье, он захотел вновь встретиться со Столыпиным, и тот описывает новую встречу (прошедшую в царском поезде) почти восторженно: «Он меня принял одного в своём кабинете, и я никогда не видел его таким разговорчивым. Он меня обворожил своею ласкою. Расспрашивал про крестьян, про земельный вопрос, про трудность управления. Обращался ко мне, например, так: «Ответьте мне, Столыпин, совершенно откровенно». Поездкою своею он очень доволен и сказал: «Когда видишь народ и эту мощь, то чувствуешь силу России». Но всего в письме и не напишешь. В заключение Государь мне сказал: «Вы помните, когда я Вас отправлял в Саратовскую губернию, то сказал Вам, что даю Вам эту губернию «поправить», а теперь говорю – продолжайте действовать так же твёрдо, разумно и спокойно, как до сего времени». Затем совершенно серьёзно он обещал мне приехать в Саратовскую губернию и в Балашовский уезд (!!). Он отлично помнил, что старшина сказал ему – «Не тужи, Царь-батюшка».

Вообще эта аудиенция мне будет настолько же памятна, насколько была неожиданна. На всех станциях, где были встречные эшелоны, идущие на войну, Государь даже поздно вечером выходил и говорил с солдатами».

Однако несмотря на царский оптимизм, положение всё более усугублялось и особенно ухудшилось после убийства фон Плеве в апреле 1904 года, в лице которого революция имела наиболее сильного противника. Осознавая необходимость проведения реформ, министр внутренних дел никогда бы не позволил разговаривать с властью с позиции силы и диктовать ей ультиматумы. Для фон Плеве не было сомнения в том, что реформы не могут проводиться при отсутствии твёрдой власти – пришедший ему на смену князь Святополк-Мирский считал, что власть сначала должна пойти навстречу либеральной оппозиции (возможно, учитывая догматическую ограниченность и нетерпимость последней, правильнее было бы назвать её псевдолиберальной). Произнося правильные слова (с которыми, конечно, трудно поспорить) о том, что он положит в основу своей деятельности «искренно благожелательное и искренно доверчивое отношение к общественным и сословным учреждениям и к населению вообще», Святополк-Мирский не имел никакой продуманной программы. Широко разрекламированная «эпоха доверия» и «весна» князя обернулась неконтролируемой эскалацией насилия и поставила империю на грань общей катастрофы. После «Кровавого воскресенья» 9 января 1905 года, показавшего крах политики односторонних уступок, преемником Святополка-Мирского в МВД стал Александр Григорьевич Булыгин, но он бездумно продолжил политику своего предшественника.