Крестики-нолики - [8]
— Приложи к глазу-то, — девчонка, успевшая шмыгнуть в комнату, протянула Игу здоровенную медную монету.
— Ух ты! — присвистнул Иг, принимая монету. — Посмотри, Ник!.. Вот это монетища!..
— Пятак времен Екатерины II, — пояснил Шашапал, — видишь, вензельное Е с латинским И переплетаются?
— Точно! — подтвердил Ник.
— Ты прикладывай. А то вовсе глаз заплывет, — напомнила девчонка.
— Думаешь, поможет? — прижимая монету к глазу, посмотрел на девчонку Иг.
— Уж как бог даст, — ответила девчонка.
— Ты монеты собираешь? — почтительно спросил у девчонки заметно посерьезневший Ник.
— Когда дают, беру, — вглядываясь в Ника, ответила малышка.
И опять Сергею почудилось, что глаза у девчонки как у пожилого, много бедовавшего человека. И живут сами по себе. Хотя ясные, усталой старости в них нет.
— У тебя коллекция? — из-за спины девчонки спросил Шашапал.
— Что это… коллекция? — не сразу отозвалась девчонка.
Теперь пришла очередь растеряться Шашапалу.
— Коллекция — это множество специально подобранных монет или марок… Из разных стран и времен, — пояснил Шашапал и вопросительно посмотрел на Сергея.
— Нет. Много у меня нет, — покачала головой девчонка. И, тихонько вздохнув, добавила: — Давай штаны зашью. Однако на тебе я не сумею.
Шашапал преспокойно стянул с себя брюки, демонстрируя всем крайне оригинальные подштанники в обтяжку из подкладочной полосатой ткани.
Едва девчонка с брюками Шашапала скрылась в комнате, Иг не выдержал и хохотнул.
— Где ж ты такие отхватил? Прямо из киносборника про Швейка.
Шашапал обезоруживающе улыбнулся в ответ, замахал руками.
— Похоже, похоже. А можно, я уточню? Ты — Иг. А ты — Ник. Правильно?
— Правильно, — одновременно ответили близнецы.
— Это у вас прозвища или имена? — поинтересовался Шашапал.
— Имена, имена, — заторопился с пояснениями Ник. — Иг — Игорь, а Ник — Николай… Коля меня зовут. Но Иг и Ник короче и веселей.
— Согласен, — охотно подтвердил Шашапал. — И теперь вы не такими одинаковыми кажетесь.
Шашапал был прав. Имена действительно как бы увеличивали едва различимые индивидуальные приметы братьев.
Глаза у Ника светлей, голова вытянута вверх, а у Ига — немного приплюснута.
Иг казался более притягательным, открытым. В Нике словно пряталась какая-то забота, которую он не хотел ни для кого открывать. Иг сразу всем нравился. Ник был застенчив и замкнут…
Начав было левым рукавом очищать со спины куртку брата (который, не отпуская екатерининского пятака от глаза, присел перед ящиком для картошки), Ник вдруг встрепенулся, задрал голову, пошевелив ноздрями, мечтательно сказал:
— На постном масле с луком жарят.
— Картошку, — сглотнув слюну, подтвердил Шашапал.
— А замочек ерундовый. Любым гвоздиком берется, — поставил диагноз Иг, кивнув на ящик для картошки.
Сергей улыбнулся, спросил неожиданно для себя:
— Вы насовсем в Москву?
— Насовсем, — подтвердил Иг. — Тетка Стеша от нас выше носа нахлебалась… А вы к какому магазину прикреплены?
— Где-то возле отцовского завода, — смутился Сергей.
— Я около кино «Ударник» магазин на примету взял. Вот куда прикрепиться. Никогда там не был? — поинтересовался Иг.
— Ему одному на костылях так далеко от дома не разрешают уходить, — поспешил на подмогу к Сергею Шашапал. — Особенно где много машин.
— Ну что? Оттягивает древняя монета плюху или она все-таки зависнет? — подмигнул Иг Шашапалу.
— По-моему, немного оттягивает, — присмотревшись, осторожно высказался Шашапал.
— Вообще-то на сыне медика все как на собаке должно заживать, — объявил Иг.
— Разве отец у тебя медик? — удивился Шашапал. — Ник сказал, что танкист…
— Мать у нас врач, — улыбнулся Иг. — Военврач. Хирург.
Из комнаты бесшумно появилась девчонка, протянула Шашапалу брюки.
— Спасибо. — На этот раз Шашапал почему-то застыдился и опустил глаза. Взяв брюки, ушел с ними в туалет.
— Тебя как зовут? — полюбопытствовал, обращаясь к девчонке, Иг.
— Елена, — ответила девчонка.
— Елена? — переспросил Иг. — Значит, Лена?
— Елена, — твердо повторила малышка.
— Но Еленами взрослых теток зовут, — мягко уточнил Иг, — а ты ведь не взрослая.
— Уж какая есть… Елена, — стояла на своем девчонка.
— Будь по-твоему, — лукаво улыбнулся Иг. — А какое же у тебя отчество?
Елена застыла, задумалась.
— Отца-то твоего как зовут? — зыркнув по потолку смешливыми глазами, задал Иг вопрос-подсказку.
Елена качнулась на ватных ножках и простодушно призналась:
— Запамятовала.
— Как это запамятовала?! — закричал Ник. — При тебе же другие его как-то называют?
Елена подняла серые глаза на Ника, точно прикидывая, стоит ли с ним дальше разговаривать, помедлив, сказала глухо.
— Не видала я его никогда.
— Убили? — вырвалось у Сергея.
— Нет. В госпитале он. Город Алма-Ата называется, — чуть заметно пожав плечами, сказала Елена. — Он от нас ушел… войны еще не было. Так мне мамаша-тетка сказывала. Она мне и имя его говорила. Да я запамятовала, вот…
— Какая еще мамаша-тетка?! — От волнения у Ника пятна по лицу пошли.
— Котора в деревне.
— В какой деревне? — разозлился Ник.
— Чего ты? — Девчонка ласково глянула на Ника, и тот сразу застыл пристыженный.
Вышел из туалета Шашапал.
— Здорово, а? Так только моя бабушка зашивать умеет, — Шашапал неожиданно подпрыгнул, закружился, подщелкивая пальцами над головой.
Сценарий «Когда я стану великаном» касается нравственных проблем, волнующих наше молодое поколений. В нем рассказывается о победе добра и справедливости, чувстве долга и истинной дружбы, скромности и честности. Фильм по сценарию удостоен премии ЦК ВЛКСМ «Алая гвоздика».
Трудная судьба выпала на долю врачей и медсестер детского туберкулезного санатория, эвакуированного в дни войны в Сибирь. Их мужество и каждодневный героизм словно переливаются в чуткие души ребят. В свою очередь, мир детей санатория, их неуемная фантазия становится мощным подспорьем для женщин в их борьбе за жизнь и здоровье ребят.
В книгу известного писателя Э. Сафонова вошли повести и рассказы, в которых автор как бы прослеживает жизнь целого поколения — детей войны. С первой автобиографической повести «В нашем доне фашист» в книге развертывается панорама непростых судеб «простых» людей — наших современников. Они действуют по совести, порою совершая ошибки, но в конечном счете убеждаясь в своей изначальной, дарованной им родной землей правоте, незыблемости высоких нравственных понятий, таких, как патриотизм, верность долгу, человеческой природе.
В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.