Крестики и нолики - [87]

– Все готовы к телефонным переговорам? – спросил Эндрю.

– Естественно, – нахмурился Джуд. – Мы уже двадцать раз обсуждали. Лейла останется здесь стеречь девчонку. Мы с Питом и Морганом позвоним из трех разных мест в городе, чтобы невозможно было отследить звонки. Каллум доставит вторую часть требований, заберет деньги и прямиком вернется сюда. Все продумано.

– И каждый будет точно в назначенное время в назначенном месте? – спросил Эндрю.

– Само собой. – Джуд начал злиться и не слишком умело это скрывал. – Вообще-то мы не дилетанты. Свое дело знаем.

– Хорошо-хорошо! Но я считаю, что доставкой должна заниматься Лейла, – сказал Эндрю. – Это всегда самая опасная часть плана с похищением, а поскольку она девушка, у нее больше шансов остаться незамеченной.

– Тогда я займу место Пита и буду звонить, – вызвался я.

– Нет. Хэдли знают тебя лучше всех нас. Мы не можем рисковать: вдруг он узнает твой голос, – тут же возразил Эндрю.

– Здесь я не останусь! – разозлился я. – Я в няньки не нанимался!

– Ты здесь нужен.

– А почему Эндрю не может побыть тут и постеречь ее? – спросил я.

– Потому что я уезжаю на другой конец страны, – ответил Эндрю. – К тому же я лишь наблюдатель и не собираюсь делать грязную работу за вас.

– Прости моего брата, – неловко улыбнулся Джуд. – Он еще очень молод.

– Я здесь не останусь! – запротестовал я.

– Исполняй приказ! – заорал на меня Джуд. Я опозорил его перед заместителем Генерала. Когда они вернутся, мне за это влетит по первое число. – Ты остаешься здесь, и это не обсуждается.

Пришлось замолчать, но я все же дал понять, что думаю об этом, свирепо глянув на них.

– Пошли, ребята. И не забывайте держать ушки на макушке, – сказал Эндрю. – Трефов нельзя недооценивать. Очень многие наши товарищи сделали эту ошибку и поплатились за это: теперь или гниют в тюрьме, или болтаются на виселице. А я буду следить за ходом операции. Очень пристально.

Все двинулись за дверь, а я уныло потащился вслед за ними.

Эндрю обернулся ко мне:

– Если приедет полиция или еще кто-то подозрительный, сначала пристрели девчонку, а уже потом задавай вопросы. Ясно?

– Ясно.

– Хорошо.

Джуд оказался у двери первым, однако вышел последним.

– Не подведи нас, братишка, ладно? – шепнул он мне.

– Не подведу, – ответил я.

– Я в тебе уверен. – Он хлопнул меня по спине, и они ушли.

Я закрыл за ними дверь и постоял в коридоре. Я не хотел здесь оставаться. Не хотел даже приближаться к тому месту, где могу услышать голос Сеффи или увидеть ее лицо.

Дайте мне уйти отсюда, пока я не забыл, зачем я здесь.

Отпустите меня, пока я не сломался и не сошел с ума от всего того, что творил с тех пор, как мы расстались. Мне даже не надо закрывать глаза, чтобы увидеть, как уезжала от меня машина Сеффи в тот день. Если бы я вовремя прочитал ее письмо, если бы догнал ее машину, не дал ей умчаться от меня, моя жизнь могла бы быть совсем другой. И сейчас я мог бы быть живехонек, а не выморожен изнутри.

По крайней мере, я так думал, пока снова не увидел Сеффи.

Отпустите меня, пока я не сделал то, о чем потом пожалею.

Глава 101 × Сеффи

Я лежала на спине, сосредоточившись на том, чтобы ровно дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Резкая боль внизу живота поутихла, но не прошла. Глаза у меня закрылись, и я, продолжая следить, чтобы дыхание было медленным и ровным, гладила живот ниже пупка по кругу.

– Что случилось?

Моя рука замедлилась, но не остановилась. Я отвернулась, легла на бок, лицом к стене, и глаза у меня теперь были открыты: я была настороже.

– Сеффи, что с тобой?

Каллум шагнул в комнату, остановился у моей койки.

– Ничего. Уйди.

Я лежала спиной к нему. Даже если бы мне приказали, даже если бы меня побили, я все равно не смогла бы посмотреть на Каллума. Посмотреть на него значило плакать, кричать и умолять. А я ничего такого делать не собиралась. Ни за что. Этой радости он от меня не дождется. Теперь он один из них. Мой Каллум умер.

Матрас прогнулся: Каллум сел. Мы оба молчали. Я по-прежнему гладила живот. Медленными круговыми движениями. Вот бы эта резь прошла, хотя бы на секунду. Брату Каллума этот удар, наверное, доставил массу удовольствия. Судя по моей непрекращающейся боли, он вложил в него и сердце, и душу. И палец болит так, что искры из глаз. Стоит случайно распрямить – и порез снова расходится. Молодцы братья Макгрегоры, отделали меня что надо.

И тут ни с того ни с сего мою руку убрали с живота, и на ее место легла ладонь Каллума. Я повернулась к Каллуму, потрясенно округлив глаза. Попыталась оттолкнуть его. Каллум снова мягко, но уверенно отвел мою руку в сторону и продолжил гладить мне живот. Я не могла дышать. Только смотрела на своего тюремщика, и сердце у меня отчаянно колотилось.

– Что ты делаешь? – прошептала я.

– Тебе больно.

– А тебе не наплевать?

Сначала я решила, что Каллум не собирается отвечать.

– Не наплевать, – сказал он наконец.

– Тогда отпусти меня. Пожалуйста.

– Не могу.

Мне стало стыдно, что я просила его, и я попыталась отвернуться, но Каллум не дал, приложив ладонь к моей щеке. Другой рукой он все так же массировал мне живот. Мы глядели друг на друга в молчании, которое окружало нас, словно сфера из колючей проволоки. Снаружи не было ничего: не на что было смотреть и нечего слушать. Весь мир сжался до одной нашей комнаты. Время сконденсировалось в те секунды, когда мы были здесь вдвоем.