Крестики и нолики - [14]

Каллум снял куртку и набросил мне на плечи. Она пахла мылом, чипсами – и Каллумом. Я поплотнее завернулась в нее и спросила:

– А ты?

– А что я? – отозвался он.

– Ты же замерзнешь.

– Ничего страшного.

Я пододвинулась поближе и положила голову ему на плечо. Он весь напрягся, и на миг я испугалась, что он отстранится, но потом он расслабился – и, хотя не стал меня обнимать, как обычно, но и не оттолкнул. Одно-единственное слово – весь этот кошмар у нас случился из-за одного-единственного слова. Проживи я теперь хоть пятьсот миллионов лет, я никогда, ни за что больше не произнесу это ужасное слово. Никогда. Солнце склонилось к горизонту, пламенеющее небо окрасилось в розовый и оранжевый. Мы сидели и молча наблюдали за ним.

– Я тут подумал и… в общем, мы можем видеться после школы, но я считаю, что в школе тебе не надо заговаривать со мной, – сказал Каллум.

Я, мягко говоря, оторопела:

– Ты чего? Почему?!

– Не хочу, чтобы ты из-за меня лишилась друзей. Я знаю, как они тебе дороги.

– Ты тоже мой друг.

– Нет. Когда мы с тобой в школе – нет, – отрезал Каллум.

– Глупости.

– Правда?

Я открыла рот, потом закрыла, будто рыба на берегу, но что тут возразишь?

Каллум поднялся.

– Мне пора домой. Идешь?

Я мотнула головой.

– Тебе от мамы так влетит, что спутники с неба посыплются!

– Понедельник. Мама в гостях, – ответила я.

– А папа?

– Сам знаешь, в будни он сюда не ездит. Остается в городском доме.

– А Минерва?

– Не знаю. Может, гуляет со своим парнем. Каллум, за меня не беспокойся. Я еще немного тут посижу.

– Только не слишком долго, ладно?

– Ладно. – Я вернула ему куртку.

Он взял ее с явной неохотой. И ушел. Я смотрела ему вслед, мечтала, чтобы он обернулся, чтобы вернулся ко мне. Но нет. Ощущение было такое, словно я гляжу на нас с ним со стороны. В последнее время я все чаще и чаще смотрела на свою жизнь будто из зрительного зала. Надо принять решение. Надо определить, каким именно другом станет для меня Каллум. Вот уж не ожидала, что об этом вообще придется думать. Дожили!

Глава 8 • Каллум

– Ты хоть знаешь, который час? – напустилась на меня мама, едва я ступил на порог. На другие темы мы с ней почти что и не разговаривали.

– Извини, – буркнул я.

– Ужин в духовке – наверняка уже засох, так что и не разгрызть.

– Ничего страшного, мама.

– И где тебя носило до десяти вечера? – внезапно спросил папа.

Я удивился: обычно он не читает мне нотаций, когда я поздно возвращаюсь. Это мамина епархия.

– Эй! – поторопил меня папа, когда я не ответил.

Чего он хочет от меня? «Понимаешь, я попрощался с Сеффи на берегу почти два часа назад, а потом, прячась в тени, шел за ней до самого дома, чтобы знать, что с ней ничего не случится. А оттуда до нас еще час пешком». Ага, сейчас! Такая правдивость до добра не доведет.

– Просто решил пройтись. Надо было о многом подумать.

По крайней мере, тут я не соврал.

– Сынок, у тебя все хорошо? – спросил папа. – Я побежал в Хиткрофт, как только услышал о беспорядках, но полиция меня не пропустила.

– Почему?!

– У меня не было официальных оснований находиться на территории – конец цитаты. – Папа не сумел скрыть горечи в голосе.

– Ах они тухлые вонючие…

– Джуд, нельзя ругаться за обеденным столом, – оборвала его мама.

Я взглянул на Джуда и увидел, что запаса злобы у него хватит на всех. Он щерился на меня, будто я был среди тех, кто не пустил папу в школу.

– Как все прошло, сынок? Как уроки? – тихо спросил папа.

Что мне ответить? Правду или чтобы всем понравилось?

– Хорошо, – соврал я. – После того как мы попали в здание, все было отлично.

Не считая того, что учителя смотрели сквозь нас, а Кресты при каждом удобном случае толкались, пихались, выбивали из рук учебники – и даже нули в столовой сначала старательно обслужили всех Крестов в очереди, а потом уже нас.

– Нормально все прошло.

– Каллум, тебя приняли в школу. Не поддавайся на провокации всяких трефовых свиней, понимаешь?

– Понимаю.

– Прошу прощения. – Мама развернулась к папе. – Когда я говорю, что не желаю, чтобы за столом ругались, это касается всех, тебя в том числе.

– Извини, милая. – Папа понурился и заговорщически подмигнул нам.

– Тебя по ящику показали, – сообщил Джуд. – И твою «подружку». Весь мир слышал, что она сказала.

– Она нечаянно.

Я ляпнул это, не подумав. Большая ошибка.

– Нечаянно?! – оскалился Джуд. – Ты спятил? Такое нечаянно не говорят. Она именно это и имела в виду.

– У них вся семейка такая. – Мама фыркнула. – Вижу, мисс Сеффи пошла в матушку.

Мне пришлось прикусить губу. Сейчас лучше не спорить.

– Хорошо, что ты там больше не работаешь, – многозначительно сказал папа маме.

– Можешь мне этого не повторять, – кивнула мама. – Деньги никогда не лишние, но туда я ни за какие сокровища не вернулась бы. Я не святая, чтобы ладить с этой надутой курицей миссис Хэдли.

– Когда-то вы дружили, – напомнил я ей и сунул в рот ложку ссохшегося картофельного пюре.

– Дружили? Да никогда, – отмахнулась мама. – Она мне покровительствовала, а я с этим мирилась, поскольку мне была нужна работа. Вот и все.

А мне помнилось иначе. Несколько лет назад – целую вечность – мама с миссис Хэдли были настоящими подругами. Мама была няней сначала Минервы, потом Сеффи – и с самого рождения Минервы помогала миссис Хэдли по дому. А Сеффи была мне самым близким человеком на свете, ближе даже Линетт, моего лучшего друга в этом доме. Помню, я был совсем кроха, а Сеффи только родилась – я помогал купать ее и менять ей подгузники. А когда она подросла, мы играли в прятки и в пятнашки в саду семьи Хэдли, и мама за нами присматривала, а иногда к ней присоединялась миссис Хэдли, и тогда они болтали и смеялись. До сих пор не знаю, из-за чего все переменилось. Вот только что миссис Хэдли с мамой были не разлей вода – и вдруг нас перестали и близко подпускать к их дому. Прошло уже больше трех лет.