Крест - [8]

Леонид же, быстро схватывая схему и суть сделки, видел только одно как реально решить тот или иной вопрос. И тут Леонид мог поправить "при всем честном народе" брата-начальника, показать абсурдность громких заявлений Петухова, заставить что-то промямлить Голубовича.

Леонид не расстраивался при неудачах, он размышлял над их причинами и учитывал их в последующем. Леонид привык во время экспедиций к взаимовыручке, как к само собой разумеющемуся, и поэтому ему тяжелее всего было, когда кто-то не делал того, что по мнению Леонида, было очевидным. "Чегой-то я им звонить буду, пусть они мне звонят", - заявлял Николай и дело стопорилось, Петухов всегда обещал, но никогда не выполнял, а Голубович ничего не предпринимал без указания.

Было совершенно ясно, что Гулькин не жаловался Николаю, скорее всего Николай сам спросил у Гулькина, а как там Леонид, небось, позволяет себе лишнего? А Гулькин ответил, бывает...

- Ладно, дядя Лень, придумаем чего-нибудь, - Николай не дождался ответа Леонида, а может, и не нужен он ему был. - Баня сегодня, помнишь?...

Глава пятая

На клавиши ронялся локон

Осенний лист на сквере.

Как к музыке тянулся Моцарт!

Стоял Сальери.

День выдался рядовой, схожий с чередой таких же совсем не по-весеннему серых и непримечательных. Ляля явилась и заняла свой форпост в предбаннике на страже начальника, тщательно отсеивая телефонные звонки и на подавляющее большинство отвечая, что Николай Николаич занят на переговорах. Николай же оседлал с Петуховым компьютер, отрядив Голубовича с шофером Юрой на исполнение очередных заданий. Бухгалтерия корпела над балансами, платежками, авансами, налогами и прочей экономической рутиной, не забывая совершить ежедневный рейд по окружным магазинам и палаткам.

Бань на бывшем почтовом ящике было две - одна, отделанная резным деревом, представительская, для начальников, другая попроще, без затей, в цехе опытного производства. Сегодня шли париться в первую - Николай пригласил "нужного" человека, предупредив всех, чтобы были с высоким гостем поласковее. Гость и впрямь оказался длинным, с несовсем складной фигурой - к крепкому торсу были приделаны длинные руки и ноги крупной кости и маленькая губастая голова с торчащими ушами.

Поначалу прогрелись в сухом тепле - тело разжалось, раскрылись поры и с проливным потом ушла, снялась усталость, скопившаяся за неделю. Поддали пару с мятой, хлестались веником, охаживая друг друга, с криками ныряли в холодную купель. Развели шайку мыльной пены и драились пока растертая мочалом, омытая горячим душем кожа не заскрипела от чистоты. И вот тогда, ощущая всем телом томную легкость, завернулись в простыни и сели по скамьям за стол янтарного дерева, на котором уже ждала крупно порезаная буженина с белым венчиком перченого жирка, по-детски розовая молочная колбаса, краснокожие помидорчики, кудрявая петрушка, белокачанная квашеная капуста с оранжевыми срезами моркови, и, конечно, стаканчики с прозрачной водочкой.

Разопрели чистой испаринкой, а после первой и вовсе стало освобожденно.

Хорошая баня красна не только паром, не только чаркой, но и мужской застольной беседой, где к месту и "соленый" анекдот, и охотничья байка. Николай видел, что гостю по вкусу и пар, и компания, он радовался этому, а с чего начать разговор не подумал. О делах? Это только для четырех ушей, с глазу на глаз: ты мне подкинь металла, а я уж в долгу не останусь. Про дико растущие цены? Про очередную схватку президента и спикера? Опасно, да и не к месту. А кому перемывают кости два начальника при встрече? Конечно, своим подчиненным.

И Николай, хрустя капустой, подмигнул гостю, кивнул на Леонида и иронически-дружелюбным тоном начал скалиться:

- Глянь-ка, Иван Степаныч, крест нацепил... А сам некрещеный. Это все равно, что взносы платить, а в партию не вступить...

Даже не обиду, а остро, с вязкой горечью Леонид ощутил вечную, изначальную разницу шириной в пропасть с единокровным, единоутробным братом своим. Или таков постулат твоего и каждого бытия - быть одиноким даже с братом своим?

Утром Николай сделал то, что Леонид никогда себе не позволил бы: вызвать брата, как начальник подчиненного, и сказать прямым намеком увольняться пора... Может, потому, что Леонид сам никогда начальником не был?

Начальниками не рождаются, начальниками становятся и Леонид понимал, что дело тут совсем в ином. Леонид явился на свет с даром ощущать ритм и звукальность слова, видеть образы и цветные сны, слышать музыку и гармонию светил. Он долго жил, не подозревая о своих особенностях и наивно полагая, что его мироощущения - одинаковый удел всех, что всякому дано то, что ему было ниспослано, просто у других не случилось, не вспыхнуло ярким светом самосожжения. И Коляныч, брат, по разумению Леонида должен быть осенен, если не поэтическими, то способностями ученого-мыслителя или иными какими.

С годами Леонид понял, что судьба совсем не по-братски разделила таланты меж Леонидом и Николаем, что ж тут поделаешь, но именно это, по разумению Леонида, служило причиной глубокого внутреннего расхождения родных по крови, но не по духу людей.