Крест - [2]

- И еще... Только между нами, - Илья совсем склонился к Леониду. Думал, думал я... Что получается? Кому я свои доллары, землю, дома и иномарки оставлю, если помру в одночасье как отец?.. Турчанке стамбульской?.. Нет уж, дудки... И здесь некому. Посоветоваться хочу - а что если мальчонку взять из детского дома? Купить. Да так чтоб никто потом не нашел. С мамой будет сидеть... Денег хватит, был бы товар хороший.

Глава третья

Дробился лошадиный цокот И растворялись двери Влетал, как легкий ветер, Моцарт...

От конечной остановки автобуса до офиса пешком минут десять. Окраина Москвы, микрорайон со своим кинотеатром, небольшим стадионом, универмагом, универсамом. Афиши кинотеатра призывали насладится лентами с актуальными названиями "Хочу в Америку!" и "Секстое чувство". У заведения с загадочным названием "Салон Нинон" трое "крутых" в ярких спортивных мешковатых костюмах выгружали из иномарки коробки с плейерами, косметикой, напитками. Около ларька с разливным пивом кучковались трясущие ся опухшие алкаши.

"Иномарки... Земельные участки... Миллионы... Это мне пока не грозит..." - с равнодушным сожалением подумал Леонид.

Нельзя сказать, что дела на фирме шли плохо. Николай, перестроившись из партийного секретаря крупного почтового ящика в генерального директора ассоциации, благодаря своим прежним связям, постоянно заключал договора-подряды. Для их "исполнения" опять-таки создавались многочисленные творческие коллективы и по той же схеме, как и в кооперативе "Крепость" деньги попадали в карманы сотрудников ассоциации.

Николай предложил брату перейти на работу в ассоциацию года полтора назад. Тогда дела шли в гору. Договоров было достаточно и Леонид сразу вкусил в прямом и переносном смысле всю сладость беззаботной жизни за чужой счет: путевки, квартплата, поликлиника, единые, по вторникам сауна, по четвергам спортзал, бассейн, обеды в кооперативном кафе. В кладовке всегда стоял ящик водки, в холодильнике колбаска-ветчинка-буженинка, после рабочего дня, а уж по пятницам обязательно было застолье. Традиционно кто-то провозглашал: "За ассоциацию!" Поднимались разом, дружно сдвигали стаканы и в торжественной тишине пили до дна. Было за что - раз в месяц Николай Николаевич поочередно вызывал сотрудников к себе в кабинет и вручал конверты. Суммы были примерно одинаковые, а в декабре-январе в три-четыре раза больше.

На ниве ассоциации трудились, добывая хлеб свой насущный в поте лица своего, генеральный директор Николай Долин - бывший партийный секретарь, его "боевой" зам Андрей Петухов - бывший второй секретарь райкома, другой зам Георгий Голубович - бывший комсомольский вожак, экономист Лена Алисова, главбух Галя Уткина, бывший профсоюзный босс Люся Серпилина, секретарша Ляля - бывшая секретарша Николая и эксперт Леонид Долин бывший географ. Между собой звали друг друга ласково - дядя Коль, дядя Жор, тетя Люсь, только Петухова - дядя Петь да Лялю Лялей.

Леонид тогда наивно полагал, что канули в Лету зорко стоящие на страже государственной безопасности и лояльности сограждан первые отделы, что со свободой слова пришла и свобода действий, особенно после августовского путча девяносто первого года. Но Николай придерживался старорежимных устоев: приход на работу к девяти ноль-ноль, уход в шесть, обед сорок пять минут. Леониду это казалось чересчур, он привык к слабому пульсу своего вымирающего института, куда являлся в дни нищенской зарплаты да по необходимости.

Непривычным было и первое поручение Николая - торговать красной ртутью. Леониду почему-то представился градусник с кровавой капелькой на конце стеклянной палочки, а уж про торговлю географ Леонид Долин имел самое смутное понятие. На деле все оказалось попроще: Николай таскал брата на переговоры, в обязанности Леонида входили запись и запоминание всей информации.

Потом они обсуждали ее и прикидывали, о чем и что говорить в следующий раз.

Вскоре Леонид знал, что красная ртуть - никакой не градусник, а таинственное сырье, из которого якобы можно делать атомные бомбы размером с шариковую авторучку, и что кто-то уже загремел "под фанфары", пытаясь преуспеть в этом бизнесе.

Неудача с красной ртутью отнюдь не обескуражила Николая - на сцену вышли редкоземельные и цветные металлы. Леонид скрупулезно прочесал справочники, ГОСТы, учебники, пособия, словари, с помощью прежнего комсомольского вожака "дяди Жоры", программиста по образованию, освоил компьютер и, обладая системным складом мышления, вполне грамотно владел ответами на извечные вопросы бизнеса: почем? сколько? где?

Постепенно Леонид вошел в контакт со всеми звеньями той цепи, что позволяет вытянуть сундук с рублями или дипломат с долларами: производитель металла - рублевый покупатель - экспортер - валютный покупатель. Связывали, соединяли, сплетали звенья в цепь посредники. И Леонид быстро понял, что он не более, чем один из них.

Как и Борис Николаевич Гулькин, ставший и партнером и напарником Леонида. Гулькин тоже был из бывших, но не из начальствующих, а рангом пониже, солдат армии исполнителей, кем командовали все: и партия, и комсомол, и профсоюз, и жена. Энергии Гулькину с избытком хватало и на трудовые вахты, и на субботники, и на спартакиады, и на воскресники. Обитал он в том же здании конструкторского бюро опытного завода в одном из товариществ с ограниченной ответственностью, которое по конверсии участвовало в изготовлении стиральных машин, а попутно всеми видами деятельности, что не указаны в уставе, но не противоречат закону.