Крест Великой Отечественной - [59]
На фоне этих событий можно понять поступок священника Александра Романушко, участника партизанского движения в Белоруссии. В 1943 году, когда отпевали убитого полицая, при всем народе и вооруженных товарищах убитого о. Александр сказал:
«Братья и сестры, я понимаю большое горе отца и матери убитого, но не наших молитв и «Со святыми упокой» своею жизнью заслужил во гробе предлежащий. Он – изменник Родины и убийца невинных детей и стариков. Вместо «Вечной памяти» произнесем же: «Анафема»».
«А затем, подойдя к полицаям, призвал их искупить свою вину и обратить оружие против немцев. Эти слова настолько впечатлили людей, что многие прямо с кладбища ушли в партизаны»[53].
А через шестьдесят шесть лет другой священник не только совершает панихиды по организаторам коллаборационистских подразделений, но и делает их героями исторической России. На фоне всего сказанного выше, антиисторичным, аморальным и в чем-то кощунственным является следующее утверждение протоиерея Георгия:
«И так уж ли отличается смерть многих миллионов советских солдат на поле брани от смерти на виселице в Бутырской тюрьме руководителей власовского движения? И все-таки отличается. Потому что, в отличие от многих миллионов советских солдат, погибавших в надежде на то, что спасение России вот-вот грядет, власовцы уходили на смерть с пониманием того, о чем написали впоследствии Георгий Иванов и Виктор Астафьев: прокляты и убиты».
Да, действительно, смерть на поле брани отличается от гибели власовцев. Советские солдаты в массе своей воевали не с мирными жителями, а с реальным, коварным и жестоким врагом, их зачастую предавали их начальники, но огромное большинство из них не предавало никого, и умирали они за свободу своего Отечества, и если не за веру (хотя многие из них и за нее, это – отдельная тема), то за верность присяге, которую преступили Власов и его последователи. И погибали советские солдаты не за иллюзию, а за реальную жизнь русского народа, как и иных народов исторической России. Известны человеконенавистнические планы Гитлера – оставить на Европейский части России лишь 14 миллионов, а остальных либо переселить за Урал, либо истребить. Для оставшихся предполагался минимум жизненных благ, минимум образования (в идеале – четыре класса для всех). А вот какая для них планировалась религиозная жизнь: Вот что говорил Гитлер на совещании 11 апреля 1942 года:
«Необходимо запретить устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге, Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобно негритянским или американо-индейским, то мы могли бы это только приветствовать, ибо это лишь увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы»[54].
На этом фоне становится понятным, чем на самом деле являлось разрешение открывать церкви на оккупированной территории и создавать военное духовенство во власовских частях, которое столь дорого о. Георгию, – временной тактической уступкой перед всеобщей оккультизацией населения покоренного восточного пространства. Протоиерей Георгий Митрофанов ставит знак равенства между Гитлером и Сталиным, но насколько это оправданно? Да, Сталин был атеистом и пытался выстроить атеистическую империю, правда, в конечном счете, не преуспел, но оккультистом он не был, более того, в волне террора 1937–1938 годов среди старых чекистов погибли и те, кто «баловался» с оккультизмом. Напротив, система, выстраивавшаяся Гитлером, была оккультной и антихристовой по своей сути. Дело здесь не только в обращении к германским языческим образам и в оккультных программах типа Аненербе, на которые в Третьем рейхе тратились огромные деньги и силы. Гораздо страшнее было то, что язычество и оккультизм гитлеровские пропагандисты стремились смешать с христианством: образ Неизвестного солдата кощунственно совмещался с ликом Христа, сам Гитлер являлся своим адептам в облике Мессии[55], так называемое копье Лонгина, пронзившее сердце Христово, в руках Гитлера стало магическим талисманом, а на пряжках ремней солдат, шедших убивать, грабить и зверствовать над мирным населением, были написаны слова из мессианского пророчества Исаии: «С нами Бог» (Ис. 8, 8). Крест на немецких самолетах, бомбивших школы и госпитали, явился одним из омерзительнейших в истории кощунств над Животворящим Древом, однако, также и знамением псевдохристианской, а в глубине – антихристовой западноевропейской цивилизации[56]. То, что одной из конечных целей нацистов являлось провозглашение Гитлера Мессией и признание его таковым покоренными народами всей земли, показывает следующая кощунственная молитва по подобию «Отче наш», активно распространявшаяся в листовках:
«Адольф Гитлер, ты наш вождь, имя твое наводит трепет на врагов, да приидет третья империя твоя. И да осуществится воля твоя на земле»
