Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход - [117]

«Государь, я получил твое послание и, признаться, крайне удивлен подобным решением. Хочу, чтобы ты знал: сейчас у меня нет никакой возможности выступить против неверных. Тебе хорошо известно, что земля моя лежит в руинах, крепости разрушены, а поля разорены, и потому прошу: не затевай ничего против османов до окончания перемирия с султаном. К тому времени я смогу собрать достойное войско, и тогда мы вместе двинемся в поход, чтобы довершить наше славное дело. А до тех пор откажись от новой войны, ведь одному Богу известно, чем она закончится для всех нас».

Такое поведение союзников ослабило решимость Владислава, но вездесущий Чезарини не мог позволить королю отступить в самый последний момент.

– Сербский деспот так говорит, потому что боится гнева султана больше, чем гнева Господа нашего! Думаю, что по дороге на Адрианополь следует ненадолго задержаться в его резиденции в Смедереве, пусть он посмотрит на славных мужей, отправляющихся в этот поход, и, быть может, тогда его решение изменится в нашу пользу.

– Вряд ли это произойдет, – хмуро проговорил Янош Хуньяди. – Все это время Бранкович вел тайные переговоры с султаном и наверняка заключил выгодный для себя мир за нашей спиной. Боюсь, на его поддержку нам рассчитывать не приходится.

– Не может такого быть! – воскликнул Владислав, отбрасывая письмо прочь. – Георгий не только наш союзник, но и мой личный друг, я глубоко уважаю его и никогда не поверю, что он может поступить бесчестным образом!

– В таком случае вам нужно переговорить с ним лично, – предложил Хуньяди. – Отправимся в Смедерево, как подсказал вам господин кардинал.

– Что же, я поговорю с ним, – кивнул Владислав. – Уверен, он не откажет мне в помощи.

* * *

20 сентября 1444 года (окрестности Смедерева)

Богатые дары, которыми сербский деспот одарил Владислава, не могли смягчить царящего в шатре напряжения.

– Значит, мы не можем рассчитывать на твою поддержку, – медленно проговорил польский король.

Георгий Бранкович, которому был явно неприятен этот разговор, ответил:

– Я уже много раз говорил тебе: для войны сейчас не самое подходящее время. Когда ты ехал сюда, наверняка видел, в какой ужасной разрухе пребывает мое государство. Еще немного, и страну охватят голодные бунты, о каком походе может теперь идти речь, когда даже мои воины недоедают!

– Содержание твоих людей я готов взять на себя, – сказал Владислав. – Они получат и еду, и одежду, если нужно.

– Но кто тогда будет охранять мои земли и восстанавливать разрушенные города? – вопрошал Бранкович. – Пойми, я с радостью отдал бы тебе все, что имею, даже головы своей не пожалел, коль в том нужда была бы, но ты и сам видишь – мне нечем помочь тебе. Прими добрый совет, ведь я прожил достаточно на этом свете и знаю, о чем говорю: повремени со своим решением, пусть турки думают, что ты держишь свое слово, и когда пройдет достаточно времени, мы соберем такую армию, с которой султан не в силах будет совладать.

Владислав с минуту размышлял над словами деспота.

– Возможно, ты прав, – сказал наконец король. – Но поворачивать назад уже слишком поздно. Очень скоро султан узнает, что я иду на него войной, и не станет медлить с ответом. Поэтому у меня есть только один путь – наступать и побеждать врагов на их территории, пока они сами не пришли в мой дом. Поверь, я бы не пришел к тебе в столь сложный час, если бы действительно не нуждался в твоей помощи.

– Я знаю об этом, – ответил Бранкович. – Но позволь еще раз воззвать к твоей мудрости, государь. Ведь все еще можно исправить: пока не пролита кровь, договор о мире останется в силе и…

– Довольно слов! – резко вмешался в разговор Янош Хуньяди. – Мне самому не по душе этот поход, но если уж идти на турок, то идти надо всем вместе. Только так у нас появится возможность победить.

Бранкович, приподняв одну бровь, с негодованием посмотрел на венгерского полководца.

– Ты, воевода, всегда рассуждал как обычный солдафон. Тебе никогда не понять, что война – это лишь один из инструментов, с помощью которого можно добиться желаемой цели. Разумный правитель прибегает к ней лишь в случае, когда другие методы оказываются бесполезны, ибо лучше расплачиваться золотом и обещаниями, чем человеческими жизнями.

– Не тебе рассказывать мне о войне и ее последствиях, деспот! – прорычал разгневанный Хуньяди. – С мечом в руке я всю жизнь защищал страну от неисчислимых врагов и никогда не прятался за спинами солдат. В боях я потерял всех своих друзей, которых знал с детства, а моего брата турки изрубили прямо у меня на глазах. Поэтому не нужно, повторяю, рассказывать мне о цене человеческой жизни, я не раз платил эту цену и готов заплатить ее снова!

Достойные слова воеводы произвели впечатление на всех присутствующих. Даже в глазах Георгия Бранковича появилось уважение к прославленному венгерскому полководцу.

– Я не умаляю твоих заслуг, Янош, – примирительно сказал сербский владыка. – Но как только я узнал об этом походе, то сразу решил, что это твоих рук дело.

– Хуньяди здесь ни при чем, – вмешался Владислав. – Наоборот, он, как и ты сейчас, был против этого похода. Но теперь, как видишь, долг христианина возобладал…