Крест и звезда генерала Краснова, или Пером и шашкой - [27]

(Всевеликое Войско Донское, с. 265).

Атаману Краснову было хорошо известно об упорно ходивших — и очень похожих на правду! — слухах (причем известно из весьма солидных, внушавших доверие источников), что Англия к 1917 году, убоявшись могущества Российской Армии, готовой грозным прыжком овладеть и Берлином и Веной, испугавшись, что тогда ей придется исполнить свое данное перед войной клятвенное обещание отдать России Константинополь и проливы и утвердить русское влияние в Персии (что никак не входило в английские планы!), побудила изменников — генералов и сановников — добиться отречения Императора Николая II и вдохнула в умы несчастной русской интеллигенции подлую мысль о мире «без аннексий и контрибуций». Атаман знал, какую роль приписывали во всем этом деле английскому послу Бьюкенену и английскому золоту, но промолчал об этом, потому что еще верил в «благородство союзников».

Создание народной Донской армии и борьба ее — совместно с Добровольческой армией, в союзе с национальными армиями самостийной Украины, Крыма, Кавказа и Грузии — против большевиков, за окончательное освобождение России от ига III Интернационала, имело тот громадный политический смысл, что превращало классовую гражданскую войну, развязанную большевиками, в национальную войну всех народов России (и в первую очередь — русского народа) — против кремлевских узурпаторов. Тем самым генерал Краснов (быть может, сам того не сознавая!) обращал в свою пользу ленинский лозунг: «Превратим империалистическую (то есть межнациональную — В.А.) войну в гражданскую!». Именно в стихии гражданской войны сам Ленин с братией (а точнее — братвой!) чувствовали себя, как рыба в воде, освободив своих адептов от «химеры, именуемой совестью»! Краснов же преобразил ленинский лозунг в его противоположность, выбивая тем самым из большевицких лап бич социальной демагогии.

По замыслу Краснова, гражданскую войну необходимо было превратить в общенациональную борьбу народов Российской Империи во главе с русским народом и (пусть даже «самостийными» — пока!) казачьими войсками с узурпаторами русской государственности и самой души русского народа, засевшими в сердце Русской Земли — Первопрестольной белокаменной Москве.

Следует подчеркнуть, что необходимость соглашения с немцами была ясна тогда не только Краснову и Скоропадскому, но и многим деникинским добровольцам.

Так, уже упомянутый выше офицер Марковского полка писал:

«Положение Добровольческой армии в этот период (май 1918 г.) из безнадежного становится крайне выигрышным. Перед нею раскрываются широкие перспективы.

Нужно только правильно выбрать дальнейшее операционное направление к Москве и в связи с этим решить вопрос о своем отношении к Германии, предлагающей генералам Алексееву и Деникину через своего командира корпуса в Ростове свою помощь на условиях признания ими прекращения войны с Германией (и только-то! — В.А.).

Реальная политика требовала от наших вождей соглашения с немцами (если не о прямом сотрудничестве, то о сепаратном мире — В.А.).

Это давало сразу же Добровольческой армии блестящее исходное положение, а именно возможность перебросить Добровольческую армию на север и западные границы, Всевеликое Войско Донское — на Московское направление, на непосредственную близость к Москве. Вряд ли бы Советская власть, обладавшая тогда еще незначительной Красной армией, устояла бы под двойным нажимом: с юга Добровольческой и Донской армий, а с востока — чехо-словаков и Народной армии.

В этом случае Добровольческая и Донская армии имели бы позади ближайший, обеспеченный немцами тыл — Украину и Дон.

Произойди это — и судьба России, конечно, сложилась бы иначе. Восстановив же могучую Россию, можно было бы потом и пересмотреть соглашение, заключенное с Германией (хотя — почему, собственно, нужно было бы его пересматривать?). Во всяком случае, в 1918 году соглашение с Германией казалось желанным очень многим русским людям, а настроение среднего и младшего офицерства было, безусловно, германофильское.

«Союзническая» ориентация «единонеделимцев»

Однако генерал Деникин твердолобо держался «союзнической» ориентации. Его штаб сразу же повел работу по дискредитации Атамана Краснова, невзирая на то, что вооружение и снабжение Добровольческая армия получала именно от него (а точнее — при его посредстве от столь ненавистных вождям добровольчества немцев!).

Дело доходило до курьезов. Так, на одной из своих первых встреч с Атаманом Красновым в мае 1918 года в станице Манычской генерал Деникин потребовал от Донского Атамана — ни много, ни мало! — уничтожения (!) диспозиции по уже выигранному бою с красными, в результате которого был освобожден Батайск — только лишь потому, что в диспозиции было указано, что «в правой колонне действуют германский батальон и батарея, в центре — донцы, а в левой колонне — отряд полковника Глазенапа Добровольческой армии». А добровольцы, видите ли, никак не могут действовать заодно с немцами! На это Атаман возразил Деникину, что выигранный бой за Батайск уже стал достоянием истории, а историю уничтожить задним числом нельзя («оруэлловские» эксперименты советских фальсификаторов истории были еще впереди!). Атаман Краснов предложил Деникину совместное наступление в направлении Царицына и Воронежа (что считал единственно разумным и цитированный нами выше Марковский офицер, равно как и генерал Н.Н. Головин).