Крещение - [4]
Я обрадовалась и зашептала: — «Давай уйдем отсюда?»
Но уходить из дома мама не решилась. Женщина и девочка — мишень. Бабушки нас поддержали. Сказали: «Да!», но, прошло несколько минут, они испугались своеволия. Стали говорить иначе:
— «Надо терпеть. Гордость не к чему. Вы, — не умеете жить в коллективе…»
Предательство и трусость…
Получилось, что отделились, — только, я и мама.
Наши соседки, из параллельной комнаты продолжают исчезать по ночам. Кто-то им светит фонариком в окна. Свистит.
Сегодня, мы с мамой нашли в чужом доме сухие носки и переобулись. Варежки, опять, не нашли.
В одном месте, на диване, увидели убитого. Он лежал со стаканом чая в руке.
Там было много детских вещей и кроватка малыша. В этом доме, мама не разрешила брать даже еду. Она — суеверная, говорит, что у мертвых трогать ничего нельзя.
Мы искали себе муку и сахар. В другом доме, я заглянула в комнату. О! Какие там были вещи! На столе стоял открытый чемодан серый, «серебряный». В кульке, рядом, лежала новая куртка из кожи! Я просила маму разрешить мне взять куртку! Она не разрешила, ругалась — зануда! Как — будто не видит: вокруг, все и все забирают. Ходят группами — взрослые и дети, военные и мирные, соседи с соседями…
Вечером, мы с мамой вышли «подышать», пока нет обстрела. Идем, смотрим — нет того дома с курткой. Одни головешки и фундамент. Я — разрыдалась! Сказала:
— «Вот умру и никогда не смогу поносить такую куртку!»
Мама, обняла меня, стала уговаривать:
— «Чтобы у нас, в нашей квартире, хоть что-то осталось, — мы, с тобой, кроме еды и лекарств, — ничего брать не должны! А о смерти не говори! Есть час добрый, а есть недобрый, особенно, — в войну».
Она оказалась права. Я действительно, вечером, едва, не погибла…
Вышла, около 10 часов во двор. Темно. Звезды. Мороз. Я спрятала кусок пышки, чтоб покормить собаку. Из- за, собаки — вышла.
Когда я кормила пышкой собаку, то, — слышала разговор наших «девушек» о солдатах. Их речь и сигаретный дым, лились из окна. Женщины — обсуждали кто лучше, как мужчина!
Неожиданно раздались два выстрела.
Рядом, по стене, «чиркнули» пули. Кто-то захохотал пьяным голосом. Я дернулась, спряталась за угол. Присела на корточки. Простояла, как утенок, минут пять. Так же, на корточках, не поднимаясь, взобралась по лестнице — домой! От боли в ноге, до крови искусала губы. Дома, при свете керосиновой лампы, мы с мамой рассмотрели дырочку на моем шарфе, маленькую, над головой. Значит — поживу!
Я прилегла и задумалась:
Интересно, где сейчас, тот парень, что спас меня раненную, в октябре?
Он и его друг, — помогли, тогда, — многим людям, пострадавшим, при обстреле рынка, осенью в октябре 1999 г.
Ночь. Я беззвучно плачу. Потому, что поругалась с Олей, женой Володи. Решилась помыть голову, а Оля, — стала орать, что я делаю это, чтобы понравиться солдатам.(?!) Обозвала меня — шлюхой!?
С моими взглядами? С раненой ногой!
Я живо отреагировала:
— «Бог всех вас — проклял! Шлюхи — живут в соседней от меня комнате»…
Крыса! Она, что, на самом деле думает, что я в 14 лет такая же, как и они?!
Утром, ненаглядные соседки «смотались» в наши дома, на военных машинах.
Уже, — второй раз!
Ни мамин паспорт, ни ее трудовую, они не привезли, хотя, — обещали.
Зато притащили много больших сумок. Отличились: Оля и Аза. Возможно, они врут и были совсем не в наших домах?
Я, давно, перестала верить рассказам этих ненасытных людей. Оля принесла своей матери, на выбор, стопку головных платков. Бабушка Маша со словами: «Господи, помилуй!», — отобрала те, что ей больше понравились. Остальные — предложили разобрать нашим бабулям и нам…
Наконец, мы поели и приготовились к дневному отдыху. Но ни тут — то было!
Прибежал дедушка Халид, — местный житель, с «нашей», теперь, улицы:
— «Помогите! Горит дом моей дочери. Спасите вещи!»,
Не приподнялся ни кто. Выползли только, я и мама. Дед показал на большой дом. Пожар был не сильным, но тушить его все равно было нечем.
Вытащили 2 подушки и большую, синюю кастрюлю, литров на 50. Какие-то старые пальто. Несколько ведер. Все это, мы, вместе с дедом, занесли к нему во двор. Дом, в котором полыхал пожар, был почти пуст, видимо, основное имущество дочь с зятем успели вывезти.
Старик пообещал отблагодарить, дать нам вермишели. Мы забыли предупредить его, что питаемся — отдельно. Халид не обманул. Он принес, то, что пообещал.
Нашу вермишель, — перехватила — Аза. Она, — мгновенно, спрятала ее в своей комнате. Мы с моей мамой, остались — с «носом».
Я страшно разобиделась! Чтобы не показать свою боль, и свое бессилие, перед ее наглостью, я — вышла на улицу. Слепило солнце. Болела раненая нога.
Я не заметила, что заплакала. Кто-то из мужчин, — дал мне игрушку, — зайца. Я не запомнила его лицо, вернее, я его не увидела… Когда отошла, — оглянулась. Это был русский военный. Он — писал веткой на снегу: «Нам пора домой!»
Внешне, он был похож на чеченца…
Игрушка маме понравилась. Она разрешила ее оставить. Заяц желтый, красочный! Я лягу с ним спать. В нашу дверь вдруг вежливо постучали.
Наши «дамы» принесли мне платья?! Я была удивлена подаркам. Но, как только соседки вышли от нас, мама повесила все за шкаф с задней стороны. И сказала:
«45-я параллель» – роман, созданный на основе документальных дневников 2005–2006 гг. «Мы (я и мама) приехали из строгого мусульманского мира, словно прибыли с другой планеты, мы – беженцы. Мы попали на чужую землю, где совершенно другая культура. Но какова она, эта жизнь без войны? Мы не находим успокоения или помощи от государства, мы вынуждены каждый день выживать. Повстречав двух парней, которых искренне считаем братьями, понимаем, что у нас появились друзья. Но оказалось, что они геи. Наше воспитание, полученное в Чечне, никогда бы не позволило общаться с такими людьми.
Жеребцова родилась и выросла в Грозном. Ее дневники охватывают детство, отрочество и юность, на которые пришлись три чеченские войны. Учеба, первая влюбленность, ссоры с родителями – то, что знакомо любому подростку, – соседствовали в жизни Полины с бомбежками, голодом, разрухой и нищетой. Девочка с русской фамилией и в платке, повязанном на мусульманский лад, оказалась между двух огней. Она видела смерть, боролась за жизнь и за то, чтобы остаться собой. Уехав из Грозного, Полина окончила институт, стала членом Союза журналистов и ПЕН-клуба.
Дневники — это моя жизнь. Веду их с 9 лет, с тех пор, как в городе Грозном нашла старый блокнот своего деда журналиста-кинооператора.
Этот мой Доклад — для всех кто изучает историю. Многие спорят: был ли геноцид русских в Чечне? В какие годы? Правозащитники видят только одних «пострадавших». А пострадали ВСЕ (!) жители Чечни.Конечно, мало кому нравится правда. Одни хотят забыть, потому что на них лежит вина за совершённые преступления. У других болит душа от невысказанности, от чувства долга перед теми, кто не может себя защитить.Я расскажу как свидетель: что случилось в Чеченской Республике в 1994–2004 гг. на самом деле. Может быть потомки разберутся, поймут, как преступные действия властей ведут к кровавым развитиям событий среди дружественно соседствующих народов.***Жеребцова П.
9 — летняя русская девочка жила в Грозном. Началась война. Дневники Полины Жеребцовой — потрясающий человеческий документ, переведенный на многие европейские языки. В настоящее время готовится к печати книга, в которой будут собраны и ранние, и поздние дневники Полины.
Вариант исправленный и дополненный самим автором (мной). О чём книга? А вот прочитаете и узнаете. До начала чтения предупреждаю: ненормативная лексика, а проще — мат присутствует в произведении в достаточном количестве, поскольку является необходимой, а потому неотъемлемой его частью, так что 18+.
Автор книги – полковник Советской армии в отставке, танкист-испытатель, аналитик, начальник отдела Научно-исследовательского института военно-технической информации (ЦИВТИ). Часть рассказов основана на реальных событиях периода работы автора испытателем на танковом полигоне. Часть рассказов – просто семейные истории.
Главными героями книги являются несколько поколений одной петербургской, интеллигентной еврейской семьи. Повествование начинается с описания одного из тяжелейших дней блокады, когда героине Фирочке исполняется 30 лет. Однако в поле зрения читателя попадают и светлые моменты жизни этой некогда большой и дружной семьи – о них вспоминает угасающая от голода и болезней мать, о них напоминает и представленная на первой странице обложки подлинная фотография семьи. Тогда, в 1912 году, все они, включая годовалую Фирочку, были счастливы и благополучны.
В книге затронуты вечные темы – противостояние добра и зла, человек и война, связь поколений. Время действия – гражданская и Первая Мировая, Вторая Мировая войны. На первой сражался отец, на второй – отец и сын, которые имеют неразрывную духовную связь. И хоть перманентность войны угнетает, эта духовная связь между людьми, не дающая временам прерваться, не позволяющая ушедшим сгинуть без следа, сообщает радость. Радость и заслуженную благодарность, отзывающуюся в сердцах тех, кто живет сейчас. В романе переплетены реальность и вымысел, философия и обыденные размышления.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Михейкина Людмила Сергеевна родилась в 1955 г. в Минске. Окончила Белорусский государственный институт народного хозяйства им. В. В. Куйбышева. Автор книги повестей и рассказов «Дорогами любви», романа «Неизведанное тепло» и поэтического сборника «Такая большая короткая жизнь». Живет в Минске.Из «Наш Современник», № 11 2015.