Крещение Руси - [23]

Следом за Перуном летописец поставил Хорса. Но большинство исследователей считает, что это место должен занимать Дажьбог, один из сыновей Сварога. Дажьбог олицетворял собой солнце. Славяне верили, что Дажьбог живет далеко на востоке, где находится страна вечного лета. Каждое утро он выезжает на своей светлозарной колеснице из золотого дворца и совершает круговой объезд по небу. В его колесницу впряжены белые огнедышащие кони. Появлению на небе Дажьбога предшествует появление его сестры – Утренней Зари, которая выводит на небосклон его белых коней; другая сестра – Вечерняя Заря заводит коней на конюшню после того, как бог закончит свой объезд.

Славяне полагали, что осенью Дажьбог умирает, а 24 декабря рождается новый, молодой.

Хорса же славяне представляли белым конем, совершающим свой бег над землей с востока на запад. Это позволяет некоторым исследователям считать, что Хоре олицетворял собой месяц (луну). Славяне верили, что кони связывают небо и землю, богов и людей. У многих племен конь считался священным животным.

Стрибог считался богом ветра, урагана и вообще всякой непогоды. Ему поклонялись земледельцы, моряки, путники. Люди просили Стрибога не обрушивать на них бедствия.

Труднее всего объяснить появление в пантеоне Владимира Симаргла и Макоши. По мнению историка Б. А. Рыбакова, Симарлг (или Семаргл) – «это священный крылатый пес, охраняющий семена и посевы», олицетворение «вооруженного добра». Богиня Мокошь (Макошь) являлась покровительницей женщин и женского рукоделья. (В более поздние христианские времена ее стали называть Параскевой Пятницей. Мокошь-Пятница предстает в народных поверьях как богиня-пряха и покровительница торговли.)

Вероятно, аналогичные пантеоны, с некоторыми изменениями, создавались и в других городах Киевской Руси. По крайней мере по прибытии в Новгород Добрыня «поставил кумира [Перуна] над рекою Волховом». Летописец-христианин это решение Владимира осуждает, говоря: «И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, а жертвы эти шли бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернялась кровью земля Русская и холм тот».

По дальнейшим рассказам летописи можно предположить, что не все население, по крайней мере Киева, совершало подобные религиозные обряды. В Киеве, как мы помним, еще со времен Игоря жили христиане. Между ними и язычниками иногда происходили столкновения. Возможно, рассказ о таких столкновениях летописец объединил в один эпизод, изложенный под 983 годом. «Пошел Владимир против ятвягов, и победил ятвягов, и взял их землю. И пошел к Киеву, принося жертвы кумирам с людьми своими. И сказали старцы и бояре: «Бросим жребий на отроков и девиц, на кого падет он, того и зарежем в жертву богам». Далее летопись повествует, что жребий пал на двор варяга-христианина: «И был у него сын, прекрасный лицом и душою, на него-то и пал жребий». Решили и пошли за жертвой. «И посланные к нему, придя, сказали: “На сына-де твоего пал жребий, избрали его себе боги, чтобы мы принесли жертву богам”». На такие требования пришедших варяг-отец ответил: «Не боги это, а простое дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны человеческими руками из дерева. Не дам сына своего!..» Тогда фанатичная толпа кинулась громить двор варяга, продолжая требовать: «Дай сына своего, да принесем его богам». Но отец твердо стоял на своем: «Если боги они, то пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына. А вы-то зачем совершаете им требы?» Но толпа была неумолимой: разгромила двор и убила отца с сыном. С горечью заканчивает летописец свой рассказ: «Ведь были тогда люди невежды и нехристи. Дьявол же радовался тому, не зная, что близка уже его погибель». И действительно, «погибель» язычества неумолимо приближалась, чему во многом способствовало усиление власти Владимира.

Во время военных походов на соседей, в ходе которых к Руси были присоединены новые земли, Владимир показал себя талантливым полководцем. Подавление восстаний вятичей и радимичей свидетельствовало о том, что великокняжеские войска могут заставить покоренные народы подчиняться киевскому правителю. Однако не было никаких гарантий, что в дальнейшем покоренные народы не будут выступать с оружием в руках против киевского князя, его бояр, мужей и дружинников. Языческая религия, которую они исповедовали, постоянно толкала их на борьбу с завоевателями. Восстания вятичей и радимичей показали, что язычество не только не является опорой великокняжеской власти, но, напротив, очень мешает ее утверждению. Жизнь настоятельно требовала замены устаревшей идеологии другой, соответствующей новым условиям.

Господство в стране языческой идеологии продолжало пагубно отражаться на росте народонаселения Руси, на международной торговле. Оно не давало возможности привлекать, как сказали бы сегодня, иностранных специалистов по различным отраслям знаний, исключало династические браки с соседними императорскими, королевскими и княжескими домами, уже исповедовавшими единобожие, мешало заключению международных договоров и союзов. К тому же языческие жрецы по-прежнему оставались серьезной самостоятельной силой на Руси и в своей политике руководствовались собственными корыстными интересами. Всего этого, конечно, не мог не сознавать князь Владимир.