Крепость «Россия» - [8]

Еще о макроэкономической политике при переходе к изоляционизму. Своя валюта, рубль, столь долго не была реальными деньгами, что запрет его обмена на другие валюты вызовет серьезные психологические трудности, которых не было бы (и не бывало в периоды ужесточения валютного регулирования) в других странах; грубо говоря, многие начнут опять называть рубль деревянным даже при забитых товаром магазинах. Поэтому в составе первого же пакета новых законов по переходу к изоляции должно быть введение золотого (или биметаллического золотоплатинового) стандарта рубля, причем в жестком его варианте. При этом объявляется содержание чистого золота в одном рубле со сроком его действия не менее чем на десяток лет (еще лучше включенного в Конституцию и вовсе не подлежащего изменению), параллельное хождение наличных банкнот и золотой монеты (номинированной по достоинству, а не по весу) и свободный неограниченный обмен бумажных рублей на золото. Естественно, что такой обмен будет возможным только внутри России для российских резидентов, а не для иностранных государств при предъявлении ими незаконно вывезенных в них рублей. Представляется, что в России золотой стандарт вполне возможен, потому что основным соображением, по которому его отменили в свое время на Западе, была нехватка золота, то есть недостаточность добычи в мире для обеспечения роста денежной массы в соответствии с ростом экономики. В России же запасы золота и особенно платины на душу населения существенно выше, чем в среднем по миру, и добыча легко может быть доведена до величин, потребных для такого роста. Первоначальное же количество золота можно докупить в других странах◦— это далеко не худшее использование наших гигантских валютных резервов. Не надо бояться, что все кинутся менять банкноты на золотые монеты, потому что хранить золото можно только в сейфе (поскольку при сдаче его в банк оно перестает быть золотом, превращается просто в деньги и возвращается в оборот), то есть без процентов, что для рыночной экономики нехарактерно, для нее как раз характерно снижение наличного оборота, что мы и наблюдаем. Золотой стандарт будет серьезным психологическим противовесом отмены обмена валюты, а то, что его нет больше нигде в мире, очень хорошо для идеи изоляционизма в идеологическом плане, о чем речь пойдет ниже. Возникает еще вопрос о том, как обеспечить возможность людям выехать за границу в отпуск,◦— климатом Бог Россию, увы, не побаловал, да и отсутствие такой возможности будет создавать эффект запретного плода, как в советское время. Необходимо предоставить каждому гражданину возможность поменять в течение года по официальному (высокому для рубля) курсу определенный процент его налогооблагаемой базы, то есть попросту белого заработка, за этот год. Сам процент должен зависеть от валютных возможностей государства и от силы желания дестимулировать этот процесс, и может таким образом меняться в разные годы. А вот о бесчисленных деловых или творческих поездках за границу надо забыть◦— изоляционизм предполагает свертывание любых, а не только экспортно-импортных, контактов с внешним миром; командировки же за счет принимающей стороны полезно просто запретить. Можно, конечно, разрешить неограниченный сверхлимитный обмен валюты, но уже по существенно более низкому для рубля курсу, что сделает зарубежные поездки делом столь же легким, как теперь, но намного более дорогим. Но мне кажется, что это хуже, если мы хотим уйти от довлеющего над всей жизнью понятия «валютный курс», ныне объявляемого в новостях до погоды.

Микроэкономическая политика при переходе к изоляционизму также должна в своей части способствовать «закрытию» экономики и вообще страны. Для дестимулирования экспорта-импорта крайне эффективны различные нетарифные барьеры, которые надо вводить не покладая рук: другие стандарты в технике, другие санитарные и пищевые нормативы, более жесткие языковые требования (сейчас только для лекарств требуют этикетку на русском, причем она может быть наклеена поверх иностранной, а нужно установить, что в наклейке и упаковке любых товаров, в том числе экспортных и импортных, не может быть нерусских слов и даже букв). В идеале можно вернуться к старорусской неметрической системе мер◦— пуды, версты и т.д. Все это не блокирует импорт, но усложняет его и удорожает. Так, кстати, защищает себя Америка, где все другое, чем в остальном мире,◦— не только меры, но даже частота и напряжение в электросетях. Надо запретить продажу компьютеров, мобильных телефонов и другой электронной техники, имеющих иную, кроме кириллицы, клавиатуру, даже двойную◦— пусть нуждающиеся в латинице пользуются «англофицирующими» (по аналогии с русифицирующими) программами◦— это опять-таки возможно, но требует дополнительных затрат и неудобств. А вот что является смерти подобным, так это бездумное принятие западных правил игры, даже с лучшими намерениями. Приведу один характерный пример. На Западе в сфере производства лекарств последние 15–20 лет возникло и набрало силу движение GMP (Джи-Эм-Пи, сокращение от «практика доброкачественного производства»). Это набор требований, на сегодня ставший очень жестким, которым должно удовлетворять фармацевтическое производство (это помимо контрольных требований к уже выпущенным лекарствам, которые всегда существовали и которые никто не отменял и не ужесточал). Вначале эти правила являлись добровольными, то есть просто декларировались крупными фармацевтическими корпорациями как свой стандарт производства, но теперь уже стали обязательными по закону, причем весьма жесткому. Экономический смысл этого понятен любому серьезному бизнесмену: поскольку сделать производство по этим правилам в разы дороже, чем без них, а переделать имеющееся вообще близко к нереальному, то это сильно повышает инвестиционный барьер входа в этот бизнес◦— таким образом клуб уже имеющихся крупных игроков в этой отрасли защищается от новичков. При этом с точки зрения безопасности потребителя (что как бы и есть главный смысл) все это никому не нужно, потому что никаких случаев массовых отравлений лекарствами из-за дефектов в их производстве не было и до введения этих правил, особенно на Западе. Так вот, против всякого здравого смысла Россия принимает эти правила для своего внутреннего рынка, хотя это многократно удорожит отечественные лекарства (затраты же надо окупать!), причем совершенно непонятно зачем◦— продавать наши лекарства на Западе все равно никто не сможет, даже при соблюдении Джи-Эм-Пи (а если кто-то из отечественных предпринимателей решит, что он сможет, так пусть и строит экспортно-ориентированное Джи-Эм-Пи-производство в сугубо инициативном порядке). Очевидно, что это пример того, как не надо делать. Принципиально же микроэкономика при изоляционизме не должна отличаться от таковой в нынешней экономике, кроме разве гораздо большей ответственностью: при изоляции просчеты обернутся не меньшими цифрами роста или сборов в бюджет (это само собой), а нехваткой или отсутствием в стране целых товарных групп. В первую очередь это диктует иной подход к антимонопольной политике, которая становится одной из основных задач в отличие от нынешней ситуации, когда есть еще импорт. Это касается и ужесточения подходов, и изменения самих нормативов◦— 35% рынка как предельно допустимый уровень монополизации недопустимо высок для изолированной экономики и должен быть понижен процентов до 20. А ужесточение подхода должно исходить из необходимости иметь внутри страны более острую конкуренцию, чем в среднем в мире, поэтому захват более 20% рынка группой аффилированных структур должен быть просто запрещен, независимо от добросовестности поведения в ценообразовании и т.п. этой группы впоследствии (как это прописано в законе ныне). Но главное◦— необходима политика по стимулированию создания новых предприятий (или расширению старых), преодолевающих монополию другого производителя товаров или услуг и вообще усиливающих конкуренцию в отрасли. Вот по итогам 2003 года образовался сверхплановый профицит бюджета размером в несколько миллиардов долларов◦— отчего бы не потратить, например, половину этих денег на постройку двух современных автомобильных заводов? Построить, а после запуска продать? Не худшее, кстати, вложение денег налогоплательщиков◦— и средства вернуть с прибылью (построенное и запущенное предприятие всегда стоит дороже стоимости его постройки), и нового крупного налогоплательщика получить! И люди наши перестанут говорить, что у нас не могут произвести приличный автомобиль. Это помимо главной цели◦— усиления конкуренции в автопромышленности с одновременным импортозамещением. Вообще у нас недооценивают значимость конкуренции: она не только идет на пользу потребителям, но и дает возможность государству регулярно проводить масштабные эмиссии, как это происходит в США.