Крепость - [5]
Служба на заградителе должно быть довольно однообразна: туда-сюда и вновь туда. И всегда со страхом получить мину в брюхо. Наверное, чуть не тысячу бочек рома могли бы выпить от страха. А в трюме возят с собой чуть не тысячу пустых бочек, выпитых до дна за каждое благополучное возвращение. А на мостике, эти хитрецы уже наверное подготовили себе трамплин для прыжка за борт, если вдруг напорются на мину. Но при воздушном налете, какой толк от всех этих трамплинов? И нырнуть эти бедолаги тоже не смогут. Во всяком случае, я был бы благодарен, если бы мне предложили выйти в бой на заградителе. Еще десять дней тому назад Старик послал шифрованное радиосообщение, которое гласило: “Приступаем к возвращению из-за расхода топлива.” Торпеды у нас еще были, однако запас топлива настолько мал, что едва ли хватит даже на этот переход.
“При экономном движении хотя бы так…”, доложил инженер-лейтенант, и при этом каркнул, что слишком велик риск того, что нам придется преодолевать последние метры под парусом.
Раньше Старик должен был бы послать длинную радиограмму с сообщением о положении лодки и рапорт об успехах в походе. Сейчас же есть реальная опасность быть запеленгованными.
Старик объясняет свою сдержанность просто: “Мы не хотим успокаивать противника.”
Мое нервозное нетерпение приводит меня к пульту с картами. Наконец-то развернута карта, которая также показывает побережье, но уже не только сетку квадратов: изрезанная шхерами в виде фьордов бухта Луары; на верхней кромке вершина полуострова Квиберон, а внизу Бельиль. Наш курс уже выведен на карте тонкой карандашной линией. Устье Луары! Замки Луары! Как часто я хотел, будучи вызванным в Париж, выехать к Луаре и провести там немного времени. Да все никак не получалось!
Нанни — один отмечен оберштурманом карандашным крестиком. Эта точка очень интересует меня: я накладываю параллельный угольник и соединяю Сант — Жильдас — южный нок входа в Сент — Назар — с Сант — Марком, на севере.
Вторым транспортирным угольником измеряю длину проведенного карандашом курса от этой линии: около восьми миль. Крестик лежит на вест-зюйд-вест от проведенной линии. Глубина везде здесь около пятидесяти метров. Интересно, как далеко от этого побережья тянется двухсотметровая шельфовая граница? Она доходит по карте до широты Нанни — один до шести градусов на запад.
Когда-нибудь оберштурману все же придется измерить глубину. Захочет ли он с помощью лота получить линии пеленга? Последние определения нашего местоположения уже устарели на пару часов. Однако, стоит ли мне ломать над всем этим голову? Наш оберштурман старая лиса. Если бы Старик должен был бы сказать на кого он может слепо положиться, он мог бы это сказать только об оберштурмане.
Наверху стало на удивление пасмурно. Наступает время, когда можно будет что-то увидеть.
“Разрешите на мостик?” спрашиваю, задрав голову.
“Разрешаю!” отвечает Старик тихим, глухим голосом, как будто рычит собака.
Ветер свежеет. Все покрыто влагой. Наверное прошел небольшой дождь. Небо выглядит как свернувшееся молоко. Поверхность воды темна и небо вовсе не отражается в ней. Тут я замечаю, что поверхность воды вдалеке рябит под порывами ветра. Под этими порывами ветра разбивается поверхность моря. Не хочу сейчас спрашивать Старика чего он ждет от этой погоды. Старик сейчас весь внимание. Можно подумать, что ясное синее небо и зеркальная поверхность моря с утра больше нравились ему, чем нависшие облака. Так как опасность нападения с воздуха значительно уменьшилась, то я лишь оглядел горизонт, да скользнул взглядом по небу, и снова нырнул в глубину лодки. Старику это понравилось.
Вчера 1-ый вахтофицер разделил всю команду на три группы: первая будет очищать лодку, выгружать неиспользованный провиант — старый провиант не разрешается брать с собой вновь; также сдать старый боезапас, а принять новый. Эта же группа будет охранять лодку во время ремонтных работ. Вторая группа будет послана на отдых, в поместья и замки, которые так далеко от гавани находятся, что ребята не пострадают от воздушных налетов. Эта группа “на пикнике” должна будет меняться с первой группой по охране лодки.
Парням из третьей группы повезло: им предстоит отпуск на родину. Счастье на войне! В централе два матроса превращают белый треугольный вымпел в вымпел победы. Они разложили все необходимое на пульте для карт и макая кисточки в тушь оберштурмана выписывают на полотне тоннаж двух потопленных нами кораблей. Старик снова спускается с мостика. На этот раз он подходит к столу с картами. Турбо вырисовывает цифру 8000. старик подходит к нему: “Брось все это!” Турбо непонимающе смотрит на всех. На помощь ему приходит оберштурман: “Марш в носовой отсек! Вы не должны это здесь выписывать!” Турбо тупо смотрит на него, а затем быстро собирает свои принадлежности и исчезает через передний люк. Как только Старик вновь занял свое место, оберштурман бросил на меня вопросительный взгляд. Однако я никак не мог ему помочь, лишь пожал плечами. Как в зеркале, оберштурман также пожал плечами в ответ. Быть на волосок от спасения — чего еще надо Старику? Ведь вместо того, чтобы чувствовать себя как победитель после битвы, он ведет себя так скорбно, словно все это ему приносит большую боль. Да, трудно понять Старика.
В романе Лотара-Гюнтера Буххайма рассказывается о боевом походе немецкой подводной лодки во времена второй мировой войны. Люди по воле судьбы и времени поставлены в ситуацию, когда необходимо убивать, чтобы жить, — вот основная мысль книги. Это жесткое и динамичное произведение, в котором каждый персонаж — Личность с большой буквы. Автор в мельчайших подробностях показывает боевые будни подводников, обыденность смерти на войне, реалистично воссоздает гнетущую атмосферу подлодки.
«Лодка» — книга о войне и о людях на войне. «Лодка» — история о юношах, практически мальчишках, жадных до приключений, оболваненных нацистской пропагандой, знающих толк в технике. Они бросают вызов природе, сражаясь с невидимым врагом. У многих пока нет опыта, им многим неведомы отчание и одиночество, им не знакомы ужасы войны. В аду подводной войны альтернатива простая — либо тебя не поймают, либо тебе конец. Под водой раненых не бывает. Из 40 тысяч германских подводников домой не вернулись 30.000.
Это не просто завершение мировых бестселлеров «Подлодка» и «Крепость» знаменитого автора Лотара-Гюнтера Буххайма, а прощание наших героев с вечным морем, кораблями, которых уже нет, и мужчинами, дни которых больше не вернутся.Два человека еще раз отправляются в совместный путь: Лотар-Гюнтер Буххайм и «Старик», командир подводной лодки U-96, на которой служил Буххайм. На борту атомохода «Отто Ган», самого абсурдного немецкого корабля послевоенного времени, они плывут из Роттердама в Дурбан. Бесконечное число вопросов остаются открытыми, для ответов на них, оба знают это, остается мало времени.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.