Крепость большого леса - [13]

– Зачем?

– Выясним судьбу лётчиков. Убедимся, что нас ещё не нашли. Лейтенант Матевосян вроде бы видел здесь шмеля. Это плохо! Если шмели и в самом деле добрались сюда, придётся действовать активней. Обнаружите – уничтожайте шмелей беспощадно! Мы вернёмся к ужину. Наберём воды, грибов и ягод для компота. Вопросы?

– Можно, я полечу с вами? – решилась спросить Вероника, кинув на Максима умоляющий взгляд.

– И я! – вскочил Костя. – Мне всё равно в Крепости делать нечего. А в самолёте мы спокойно разместимся вчетвером.

– Тогда и я пойду с вами, – начал Точилин и осёкся, увидев выражение лица Плащинина. – Товарищ генерал, разрешите?

– Полетим вчетвером, – сказал Максим. – Я, лейтенант, Костя и Вика.

Точилин боднул воздух лбом.

– Это произвол! Вы всего лишь майор…

– Лейтенант! – отчеканил Плащинин, едва сдерживаясь. – Вернёмся домой, я побеспокоюсь, чтобы вас лишили звания и вообще уволили из рядов спецслужб! Извольте подчиняться приказам майора!

Кровь бросилась в лицо Точилина. Он хотел что-то сказать, но сжал губы в линию, бросил на Максима ненавидящий взгляд и вышел из отсека, пробормотав:

– Вы сначала вернитесь домой…

Гнетущее молчание, наступившее после этого инцидента, нарушил Редошкин:

– Даже хрен знает как далеко от Земли ублюдки умудряются оставаться ублюдками! Пойти, что ли, набить ему морду?

– Успокойтесь! – прижала кулачки к груди Вероника. – Нельзя его отталкивать! Он же… один.

– Никто его не отталкивает, – сказал Сергей Макарович. – Но мужиком надо быть не только в глазах хорошенькой девушки.

– Поехали, – сказал Максим.

Глава 4 Приказ чёрного леса

Они перестали быть людьми.

То есть физиологически пилоты обоих вертолётов вели себя как люди: ели, пили, отправляли естественные надобности и даже изредка разговаривали в практической плоскости – указывая друг другу на необходимость выполнить тот или иной приказ или просьбу. Но шутить они не пытались, о личных делах забыли, и глаза всех четверых оставались пустыми, как у роботов.

После боя с группой генерала Плащинина и уничтожения троих спецназовцев, не успевших спрятаться в лесу, пилоты «Ми-8» долгое время преследовали юркий воздушный мотоцикл майора Реброва и расстроились, когда беглецы сумели не только уцелеть при всём неравенстве оружейных возможностей, но и повредить вертолёт.

Пришлось спешно садиться, винтокрылая машина едва не разбилась при посадке, но, к счастью, не взорвалась. Если бы аэробайк вернулся к месту её падения, его пассажиры, наверное, смогли бы нанести ощутимый урон численно превосходящему противнику (четверо против двоих), так как у Реброва была снайперская винтовка «шёпот смерти», которой он владел в совершенстве.

Однако байк больше не показывался, и пилоты принялись чинить вертолёт и выяснять, что у них осталось от средств поражения.

Боезапас оказался сильно подтаявшим.

Из четырёх комплектов управляемых ракет «Штурм» в исправности остался один с тремя ракетами. Пять ПТУР «Атака» тоже ушли в небытие после боёв с «крокодилами» над чёрным лесом и во время схватки с бойцами Реброва. В распоряжении лётчиков остались десять ракет к блоку НУР Б-88-20А, три неповреждённых контейнера с ручными гранатами ГМ-94 калибра 43 миллиметра, дрон «Форпост» в разобранном виде, боевой модуль «Терминатор» на гусеничном ходу и два комплекта ПЗРК «Верба».

Патроны к трём пулемётам: двум курсовым «Корд-Т» и кормовому КВП закончились. Две ленты к пулемёту ПП-32, установленному в кабине десанта, ещё могли быть использованы, но их хватило бы максимум на минуту стрельбы.

– Не густо! – выразил своё мнение пилот «Ми-8» капитан Терехов. – Вряд ли мы сможем добить отряд с таким запасом.

Туча шмелей, маневрировавших над вертолётом, взвилась спиралью, словно услышав голос капитана.

– И горючки осталось разве что на сотню километров, – угрюмо добавил пилот «Ми-171» капитан Державин. – Что будем делать?

Терехов посмотрел на пляску шмелей, выдержал паузу.

– Подождём приказа.

Шмели соорудили фигуру в форме клюва и улетели.

Приостановившиеся у борта покосившейся набок машины вторые члены экипажей вертолётов снова принялись за работу, не обменявшись, как обычно, шутками или словами поддержки. В настоящий момент они подчинялись не собственной воле, а программе, внедрённой в их подсознание чёрным лесом через пси-эффектор, роль которого исполнял сгусток шмелей. Программа блокировала эмоциональную сферу людей и не позволяла им отвлекаться на обмен мыслями, пропуская к сознанию лишь деловые локации и линии связи с практическими навыками.

Дыру в баке вертолёта удалось заклеить с помощью керамической заплатки и универсального клея, найденных в техническом «бардачке» «Ми-8». С помощью домкрата поставили вертолёт ровно, запустили двигатель.

– Порядок, – сказал Державин. – Можем лететь.

– Ждём, – лаконично ответил Терехов.

Шмели появились через час, зависли над сидевшими на камнях с сигаретами в зубах лётчиками, заставив их бросить сигареты и встать. Несколько секунд они стояли в мёртвой неподвижности, не дыша, потом разом выдохнули, зашевелились и полезли в вертолёт, занимая места: пилоты «восьмёрки» – в кабине «Ми-8», пилоты «сто семьдесят первого» – в десантной кабине.