Крепость - [127]
– В больницу.
– Ты что, заболел?
– Нет, иду проведать больного.
– Я вот заболел, бабушка в садик не пускает, видишь, гуляю.
– Молодец, не боишься один?
– Ты что, я ж богатырь! – Он вдруг резко развернулся и побежал от Мальцова к ближайшему дому, смешно семеня ногами, – видимо, всё-таки в последний момент испугался.
Удивительно, но кроме мальчишки с чупа-чупсом, пройдя километра четыре, он почти не встретил людей; единичные прохожие брели, утопая в снегу, и сосредоточенно смотрели под ноги, так что лиц было не разглядеть. Зато на улице бегало много собак – больших, ободранных, в ошейниках и без, кучерявых и каких-то совсем уж кабыздохов; те, наоборот, были деловиты, трусили по своим делам и Мальцова вовсе не замечали.
Дома́ сменились колониями гаражей. На одном кто-то начертал красной краской из баллончика: «Голосуй за КПСС!», озорной оппонент перечеркнул воззвание жирной черной чертой и намалевал еще более крупными буквами: «Голосуй за писю!» За линией гаражей доживал век автобусный парк, за ним – тарный цех № 1, далее по ходу показались навеки распахнутые железные ворота без вывески, за ними в глубине сгрудились закрытые складские ангары. Людей в промзоне тоже не было, лишь кое-где вились дымки из труб бытовок – значит, они всё-таки тут присутствовали, но почему-то прятались, наверное, от мороза, решил Мальцов.
Улица закончилась автобусным кругом. Мальцов вышел на простор. Когда-то, еще лет двадцать назад, здесь начинались поля пригородного совхоза. Хозяйство давно разорилось, поговаривали, что Бортников скупил его земли за бесценок. Поля почивали под снегом, в разные стороны от города тянулись лыжни и скрывались в чахлом лесочке: школьников приводили сюда заниматься физкультурой. Остановка на кругу была разрисована граффити, мусорная урна забита под завязку алюминиевыми банками и бумажно-целлофановым хламом. Дальше начиналась аллея, обсаженная кремлевскими елочками, – подъездная дорога к корпусу ЦРБ. Здесь, наоборот, было людно, около здания стояли машины, водители, сбившись в кучки, курили, рядом с ними терлись больные в серых распахнутых пальтишках, накинутых прямо на застиранные пижамы, стреляли сигаретки, травили анекдоты, выпивали наспех доставленные корешами фанфурики, в затоптанном снегу валялось множество опустошенных аптечных пузырьков с перечной настойкой. Мальцов прошел сквозь это гомонящее полчище к главному входу, протиснулся сквозь стаю молодых гогочущих парней с повязками под вправленными носами, таких называли здесь «буратинами», обогнул сходку мужиков постарше с заплывшими глазами и загипсованными руками, особо стараясь не задеть костыльных, машущих руками или просто стоящих одиноко от общей толпы и отрешенно взирающих на небеса. Эти постояльцы травматологии были тут не впервой, чувствовали себя как рыба в воде, стоически сносили побои и увечья, терпели боль и неудобства, зная, что заживет, пройдет, забудется, а там хоть трава не расти. В холле тоже было оживленно. Толкались в общем потоке пенсионеры, сидели со скорбными лицами тетеньки и старушки, ожидая очередь в приемный покой, охали скрюченные от боли или развалившиеся в креслах пострадавшие с белыми обескровленными лицами, кемарили поджидающие выписывающихся с шубами на коленях мужья, с обязательными цветами или со сложенными в трубку газетами, что успели прочитать от корки до корки. Воздух тут был спертый, со специфической примесью едких больничных запахов, задерживаться в этом отстойнике не хотелось. Мальцов принялся выискивать глазами санитарку, чтобы спросить, где здесь родильное отделение, но не успел, к нему подлетел Димка.
– Иван Сергеевич, я вас дожидаюсь. Тут такое дело, Нину выписали немного раньше, они полчаса как уехали домой. Я сказал, что вы приедете встречать, но они ждать не смогли, сами понимаете, такое дело.
Мальцов кашлянул в кулак, посмотрел Димке в глаза.
– Спасибо, что дождался. Я понимаю, ребенка надо поскорей отвезти домой. Ты вот передай, – протянул ему пакет, – там памперсы, пригодятся.
– Конечно, Иван Сергеевич, но, может, всё-таки сами зайдете? Девочка такая малюсенькая, Павлой назвали!
– Павлой… мы вроде договаривались назвать Лизой, если будет девочка.
– Так Нина сказала, по святцам вышла Павла.
– Не замечал раньше, чтобы Нина святцы в руки брала. Имя, конечно, красивое, почти Паола, модное, не знаешь? Нет, сегодня не зайду, у меня дела, надо успеть всё сделать, в другой раз зайду.
Понимая, что выглядит полным идиотом, развернулся и пошел к выходу и очень был благодарен парню, что тот не стал его догонять. Сел на кругу на автолайн, доехал до центра. Автобус в деревню отправлялся через три с половиной часа. Чтобы убить время, перешел мост, завернул по набережной к бортниковской гостинице, там в баре всегда наливали. Взял сто грамм и салат оливье, но чуял, одной дозой дело не ограничится. Спас его неожиданно возникший рядом со столиком бортниковский заместитель Николай.
– Иван Сергеевич, вот удача! Мне шеф приказал вас найти, на ловца и зверь бежит. – Присел рядом. Мгновенно оценил заказ и не смог сдержать усмешку: – Поправляетесь?
Уже тысячу лет стоит на берегах реки Волхов древнейший русский город – Новгород. И спокон веку славился он своим товаром, со многими заморским странами торговали новгородские купцы. Особенно ценились русские меха – собольи куньи, горностаевые, песцовые. Богател город, рос, строился. Господин Велики Новгород – любовно и почтительно называли его. О жизни древнего Новгорода историки узнают из летописей – специальных книг, куда год за годом заносились все события, происходившие на Руси. Но скупы летописи на слова, многое они и досказывают, о многом молчат.
В маленьком, забытом богом городке живет юноша по прозвищу Хорек. Неполная семья, мать – алкоголичка, мальчик воспитывает себя сам, как умеет. Взрослея, становится жестоким и мстительным, силой берет то, что другие не хотят или не могут ему дать. Но в какой-то момент он открывает в себе странную и пугающую особенность – он может разговаривать с богом и тот его слышит. Правда, бог Хорька – это не церковный бог, не бог обрядов и ритуалов, а природный, простой и всеобъемлющий бог, который был у человечества еще до начала религий.
История русской женщины, потоком драматических событий унесенной из Средней Азии в Россию, противостоящей неумолимому течению жизни, а иногда и задыхающейся, словно рыба, без воздуха понимания и человеческой взаимности… Прозвище Рыба, прилипшее к героине — несправедливо и обидно: ни холодной, ни бесчувственной ее никак не назовешь. Вера — медсестра. И она действительно лечит — всех, кто в ней нуждается, кто ищет у нее утешения и любви. Ее молитва: «Отче-Бог, помоги им, а мне как хочешь!».
Два отважных странника Рудл и Бурдл из Путешествующего Народца попадают в некую страну, терпящую экологическое бедствие, солнце и луна поменялись местами, и, как и полагается в сказке-мифе, даже Мудрый Ворон, наперсник и учитель Месяца, не знает выхода из создавшейся ситуации. Стране грозит гибель от недосыпа, горы болеют лихорадкой, лунарики истерией, летучие коровки не выдают сонного молока… Влюбленный Профессор, сбежавший из цивилизованного мира в дикую природу, сам того не подозревая, становится виновником обрушившихся на страну бедствий.
Роман «Арлекин» Петра Алешковского, лауреата премии «Русский Букер», – это жизнеописание незаслуженно забытого русского гения, поэта начала XVIII века Василия Кирилловича Тредиаковского, просветителя, переводчика, академика Санкт-Петербургской академии наук, создателя системы русского стиха, которой мы пользуемся и по сей день.
Сюжеты Алешковского – сюжеты-оборотни, вечные истории человечества, пересказанные на языке современности. При желании можно разыскать все литературные и мифологические источники – и лежащие на поверхности, и хитро спрятанные автором. Но сталкиваясь с непридуманными случаями из самой жизни, с реальными историческими фактами, старые повествовательные схемы преображаются и оживают. Внешне это собрание занимательных историй, современных сказок, которые так любит сегодняшний читатель. Но при этом достаточно быстро в книге обнаруживается тот «второй план», во имя которого все и задумано…(О.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Времетрясение» – произведение, которое Курт Воннегут называет своим «романом-мемуарами», – стало, по словам писателя, его последней работой в жанре прозы, своеобразной кодой его карьеры. Роман словно бы подводит итог всего предыдущего творчества Воннегута, соединяя в себе все приметы его неподражаемого стиля – изысканность причудливого построения, точный, жесткий сарказм и редкостное, идеальное слияние содержания и формы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», сборников короткой прозы и публицистики. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист «Русского Букера» и «Национального бестселлера». Главный герой нового романа «Дождь в Париже» Андрей Топкин, оказавшись в Париже, городе, который, как ему кажется, может вырвать его из полосы неудач и личных потрясений, почти не выходит из отеля и предается рефлексии, прокручивая в памяти свою жизнь. Юность в девяностые, первая любовь и вообще – всё впервые – в столице Тувы, Кызыле.
Евгений Водолазкин в своем новом романе «Брисбен» продолжает истории героев («Лавр», «Авиатор»), судьба которых — как в античной трагедии — вдруг и сразу меняется. Глеб Яновский — музыкант-виртуоз — на пике успеха теряет возможность выступать из-за болезни и пытается найти иной смысл жизни, новую точку опоры. В этом ему помогает… прошлое — он пытается собрать воедино воспоминания о киевском детстве в семидесятые, о юности в Ленинграде, настоящем в Германии и снова в Киеве уже в двухтысячные. Только Брисбена нет среди этих путешествий по жизни.
Евгений Водолазкин – прозаик, филолог. Автор бестселлера “Лавр” и изящного historical fiction “Соловьев и Ларионов”. В России его называют “русским Умберто Эко”, в Америке – после выхода “Лавра” на английском – “русским Маркесом”. Ему же достаточно быть самим собой. Произведения Водолазкина переведены на многие иностранные языки.Герой нового романа “Авиатор” – человек в состоянии tabula rasa: очнувшись однажды на больничной койке, он понимает, что не знает про себя ровным счетом ничего – ни своего имени, ни кто он такой, ни где находится.
Роман Евгения Водолазкина «Лавр» о жизни средневекового целителя стал литературным событием 2013 года (премии «Большая книга» и «Ясная Поляна»), был переведен на многие языки. Следующие романы – «Авиатор» и «Брисбен» – также стали бестселлерами. «Соловьев и Ларионов» – ранний роман Водолазкина – написан в русле его магистральной темы: столкновение времён, а в конечном счете – преодоление времени. Молодой историк Соловьев с головой окунается в другую эпоху, воссоздавая историю жизни белого генерала Ларионова, – и это вдруг удивительным образом начинает влиять на его собственную жизнь.