Крепкие парни - [63]

Голова Уорда болела, он чувствовал слабость и тошноту и не желал двигаться даже ради того, чтобы лечь в постель. Ему хотелось просто сидеть и забыть все, что случилось. Непослушными пальцами он по давней привычке начал перезаряжать револьвер. Странно, но в одном оказалось три неиспользованных патрона. Наверное, он уже перезаряжал его, но в горячке боя ничего об этом не помнил.

Подошел Рип.

— Моя фамилия Кокер, Уорд. Я никак не мог разоблачить аферу Янта, не подставив под удар Руфь. Поэтому и придумал уловку с пакетом, чтобы выманить их в город, откуда надеялся увезти ее. Не думал, что они накинутся на меня, как стая голодных волков.

Уорду помогли встать и дойти до салуна. Гелвин привел врача.

— Янт только что умер, — сообщил Гелвин. — Ругал тебя и всех вокруг.

Мак-Куин сидел в кресле, а врач обрабатывал его раны. Опять он потерял много крови.

— Мне надо лечь, — сказал он Киму. — В городе должна быть гостиница.

— Ты вернешься на ранчо, — возразила Руфь. — Ты нам нужен. Мне солгали, что ты уехал, Уорд. Джим Янт сообщил, что вы с Кимом больше на меня не работаете, и взялся управлять ранчо, пока я не найду кого-нибудь еще. Потом он привел своих головорезов, окружил меня ими, и я испугалась. Если бы ты был со мной или если бы я знала, что ты поблизости…

— Не беспокойся. — Уорд откинулся на спинку кресла. Ему очень хотелось отдохнуть.

Болди Джексон помог ему сесть в повозку. Правил Бад Фокс.

— Помнишь того старого быка, что мы потеряли? Я его нашел. Он собрал коров тридцать и увел в чудесную маленькую долину. Наверное, решил, что это его пастбище.

— Он похож на меня, — заметил Уорд. — Так привык к своей земле, что никуда не может уйти.

— Тогда зачем уходить? — спросила Руфь. — Я хочу, чтобы ты остался навсегда.

ТОТ, КТО СПРАВИЛСЯ С МАЛЫШОМ МОХАВЕ

«Примерно с милю от лагеря лежит Скала Независимости, приблизительно 120 футов высотой и 2000 футов длиной. Ее покрывают имена путешественников. Несколькими милями дальше находятся Ворота Дьявола, где Река Пресной Воды проходит через расщелину примерно 30 ярдов шириной и 300 ярдов длиной. Отвесные скальные стены поднимаются на несколько сот футов. Там росла трава для скота. Сразу после заката мы разбили лагерь у колена реки».

Из дневника. 19 августа 1849 года.

За двенадцать лет до этого здесь останавливалась группа трапперов с гор: «Видны неисчислимые стада бизонов… вот я сижу у красивого ручья, рядом горит жаркий костер из бизоньего помета и жарятся вкусные ребрышки… Я забыл все, кроме них и своей любимой».

ТОТ, КТО СПРАВИЛСЯ С МАЛЫШОМ МОХАВЕ

Мы доели стейки из антилопы с бобами, на печке опять стоял кофейник, а в нем закипал крепкий, черный «ковбойский» кофе — такой, который варится над походными кострами, сложенными из сухих веток креозотового и железного деревьев.

Ред чистил карабин, Док Ландер откинулся на спинку кресла с зажженной трубкой. Печка раскалилась докрасна, дров хватало, нас ждали разобранные на ночь постели. Стояла ранняя осень, но ночи стали уже прохладными. В кобуре на поясе, брошенном на спинку кровати, лежал старый револьвер с потертой рукояткой — как видно, в свое время и кобурой и револьвером пользовались часто.

— Когда на свет появляется плохой человек, — задумчиво произнес Док Ландер, — в ту же минуту рождается и его оппонент. На каждого Малыша Билли есть свой Пэт Гарретт, на каждого Веса Хардина — свой Джон Селман.

Темпл поднял сосновое полено, открыл дверцу печки и бросил его в огонь. За ним последовало второе. Мы молча сидели, глядя на горячее мерцание пламени. Когда дверца закрылась, Ред оторвался от винтовки.

— А на каждого Джона Селмана есть свой Скарборо, а на каждого Скарборо — Логан.

— Точно, — согласился Док Ландер. — А на каждого Малыша Мохаве есть свой…

Некоторым на роду написано приносить зло, именно таким пришел в этот мир Малыш Мохаве. Поймите, я не говорю, что на характер не влияет воспитание или окружение, но в некоторых людях заложено извращенное сознание, точно так же, как у другого — искривленные зубы. Малыш Мохаве родился с таким зарядом злобы и жестокости, который не могло сгладить никакое доброе отношение. Его характер начал проявляться в детском возрасте и быстро укреплялся до тех пор, пока он не совершил первое убийство — откровенное и неприкрытое.

Не могло быть и речи о честном поединке, хотя Малыш в совершенстве владел всеми видами оружия. Он застрелил старика мексиканца, забрал его нехитрый скарб и трех лошадей, которых продал, отогнав за мексиканскую границу. Тогда Малышу Мохаве исполнилось пятнадцать.

К двадцати двум годам его разыскивали в четырех штатах и на трех территориях. По официальным сведениям, он отправил на тот свет одиннадцать человек. В салунах и конюшнях ходили разговоры, что на его счету двадцать девять убийств, потому что иногда его преступления списывали на индейцев или заезжих бандитов. Из двадцати девяти лишь десять он убил в ситуациях, которые с большой натяжкой подходили под категорию честных поединков.

Однако способность Малыша Мохаве уходить от рук правосудия не уступала его вероломству. По матери он был Холдсток. В Техасе, Нью-Мексико и Аризоне жили десять ветвей семьи Холдстоков, а родственников они имели раза в три больше. Традициям клановости они всегда следовали очень твердо, стояли друг за друга, даже если речь шла о таком червивом яблочке, как Малыш Мохаве.