Крепкая подпись - [31]
Познакомишься с Владимиром Ильичем! До чего просто и легко звучало это у «красного купца»!
Но все так и получилось, как было им сказано. Отвечая на быстрые, «вызнающие» вопросы — с них и начался разговор, — Володя ни единой секунды не чувствовал себя неким безымянным, безликим исполнителем данного ему поручения. Все, что он встретил здесь — начиная от рукопожатия, — относилось именно к нему, Володе Зинину.
— Ну, что же, вятские дела вы знаете, как говорится, назубок, — одобрительно заметил Владимир Ильич, покончив с расспросами. — Теперь посмотрим, что пишет товарищ Малышев…
Докладная записка Малышева лежала в папке, которую Володя не выпускал из рук всю дорогу. Папка была старорежимная, из синего коленкора с тиснеными буквами «Волжско-Камское речное пароходство. Охотин с сыновьями». Володя протянул ее через стол и тут же спохватился — вышло не очень ладно. Надо было вынуть бумаги, а не подавать их в папке.
Но Владимир Ильич, похоже, не обратил никакого внимания на эту неловкость. Аккуратно развязав тесемки, он положил перед собой вынутые листы, придвинул лампу с зеленым абажуром, взял остро отточенный карандаш.
То, что читал сейчас председатель Совнаркома, составлялось в спешке. Малышев готовился ехать в Москву самолично, но помешали неожиданные обстоятельства, и он решил послать с докладной своего «ученого секретаря», как частенько именовался у него Володя Зинин.
За докладную Малышев взялся в день отправки хлебного маршрута из Котельнича. Времени было в обрез, а написать требовалось о многом, и он затворился в своей штаб-квартире — рубленой избе, поставленной на палубе головной баржи. Здесь помещался его «кабинет» и «Управление ПТОП», что в развернутом виде означало: «Передвижные товарообменные пункты».
Принося сюда нужные для докладной цифры и справки, Володя все время заставал своего начальника в том состоянии, которое называют муками творчества.
— Рука у меня отвыкла, что ли? — хмуро говорил Малышев, разглядывая свои пальцы, измазанные чернилами, как у школьника. — И перо будто плохое, и бумага ни к черту, и лампа коптит… А главное — залез в словесные дебри. А Владимир Ильич страсть не любит, когда много написано. Помню, как он выговаривал одному редактору, да еще столичному, московскому, за его передовицы: «Небось когда сочиняете собственную телеграмму, то взвешиваете каждое словечко, ибо денег стоит. А читательское время, затраченное на ваши многописания, — это что, по-вашему? Вы его тоже взвешивайте, оно дороже денег!» Вот и прикинь, каково это, когда читателем у тебя Ленин…
Докладная была закончена уже перед самым отходом маршрутного состава. Перечитав ее в последний раз, Малышев поуспокоился: переписанная великолепным почерком «ученого секретаря», она заняла всего шесть листов обыкновенной писчей бумаги. И вот теперь эти листы прибыли в Москву и легли на письменный стол предсовнаркома.
Он разложил их перед собой в каком-то нужном ему порядке, точно хотел видеть их все разом. Иногда он возвращался к прочитанному, подчеркивал некоторые фразы.
— ПТОП! — сказал он вдруг и обвел острым грифелем отмеченное им слово. — Еще один уродец на нашу голову. ПТОП! Вот так придумано!
— А крестьяне им не пользуются! — с готовностью сказал Володя. И ему очень не нравилось это ПТОП. — Они говорят «баржелавка».
— Баржелавка! — с явным удовольствием повторил Владимир Ильич. — Коротко, ясно и по существу дела…
Среди множества сокращенных наименований, имевших хождение в молодой Советской республике, ПТОП было совсем еще новеньким. Возникло оно не от хорошей жизни. Его породила великая нужда, жестокий голод, охвативший те губернии, которые называли потребляющими, из него выглядывала хлебная осьмушка с торчащими сухими усиками овса.
И были другие губернии — Вятская, например; к ней прилагалось сытое, круглое слово «хлебородная». Вот туда и повез уполномоченный Наркомпрода республики все, что могли наскрести у себя «потребляющие», все, что могло быть годным для обмена на хлеб.
Это был опыт, проба, тот самый товарный подход к мелкому и среднему производителю, о котором говорил Ленин. Этому производителю по душе и по возможности пришлись твердые государственные цены на городские товары, а у спекулянтов и мешочников они заметно пошатнули оборот.
По Каме и Волге поплыли караваны баржелавок, принимая в трюмы полученное на обмен зерно и перегружая его в маршрутные поезда на железнодорожных узлах.
И когда такой маршрут со станцией прибытия «Петроград» или «Москва» тяжело трогался с места, это было праздником, торжеством для малышевцев. Наверно, такое чувство испытывают строители корабля, спуская его на воду.
Дело с обменными хлебозаготовками становилось весомым подспорьем в тяжкую для республики годину. Оно могло расширяться, возрастать, но для этого требовался товар, больше товара, и почти каждая фраза в докладной записке Малышева начиналась словом «надо бы». Это «бы» хоть немного смягчало настойчивую требовательность, звучавшую в слове «надо».
Надо бы побольше «крестьянского товара» — мануфактуры, гвоздей, спичек, подков, колесной мази; немалый спрос и на «предметы роскоши» — гармоники, самовары, городскую посуду, зеркала, гребенки, фабричные нитки.
В книге собраны воспоминания об Антоне Павловиче Чехове и его окружении, принадлежащие родным писателя — брату, сестре, племянникам, а также мемуары о чеховской семье.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.