Крепкая подпись - [18]

Комендант, слушавший его с чрезвычайным интересом, спохватился:

— Вы, товарищи, идите на третий этаж, в совнаркомскую канцелярию. Левое крыло. Прямо к Юле Сергеевой. Она на дежурстве и в курсе вашего дела.

Оттого, что комендант так по-свойски произносил это имя — Юля Сергеева, — им казалось, что и они уже знакомы с нею. Придя в комнату, где одна половина пустовала, а другая была заставлена столами всех мастей, они сразу подошли к крайнему.

Беленькая девушка кивнула им и сказала, точно продолжала прерванный разговор:

— А на бумажке написали? Ну, краткое изложение…

Они растерянно переглянулись. Не дожидаясь ответа, она протянула им узкую, длинную полоску бумаги, карандаш.

— Садитесь вон за тот столик у окна и напишите. Только покороче. Суть.

С теми же растерянными лицами они пошли к окну и сели за стол, похожие на школьников, которых строгий учитель отсадил в сторону.

— В голову ничего не лезет, — тихонько сказал Васильев. — Требуется покороче… А как покороче?

— Покороче труднее, — нахмурился Александров. — Главное, приступиться трудно…

В комнате с перебоями постукивала машинка, раздавались звонки, кто-то входил, уходил, а они сидели, почти с отчаянием глядя на полоску бумаги. Вся усталость длинного-длинного дня, который начался как будто не этим утром, а очень давно, навалилась на них. Ныли руки, ноги. Глазам больно было смотреть на желтый свет лампочки под потолком.

— Написали?

Они вздрогнули от неожиданности.

— Сейчас будет!.. Давай сюда карандаш, — сурово сказал Александров своему спутнику. — Я знаю, как надо.

Он придвинул к себе бумажную полоску и, как в телеграмме, без точек и запятых, написал неровными буквами:

«Товарищ Владимир Ильич Ленин к вам от рабочих Нарвской заставы завод Анчар просим уделить несколько времени другого исхода не имеем члены завкома товарищ Александров товарищ Васильев».

— Вот, если так… годится?

Секретарша шевельнула губами, как видно, хотела сказать что-то, но не сказала. Приоткрыв осторожно дверь рядом со своим столом, ушла куда-то. Через минуту она вернулась.

— Вашу записку передала. Сейчас он очень занят. Вы отдохните, обождите, — и села на свое место перед ворохом телеграмм, сжимая ладонями виски.

Они молча смотрели на плотно закрытую дверь. Человек, к которому они шли, не зная, дойдут ли до него, находился здесь, рядом, в нескольких шагах…

— Покурить бы, Петрович, — сказал Васильев. Голос у него осип, он точно выдавливал слова из пересохшего тюбика.

— Да ты что, в себе? Тут разве можно?..

— А мы в коридоре.

Васильев подошел к секретарскому столу:

— Извиняюсь, товарищ Юля! Покурить можно будет выйти?

Она подняла голову с тяжелым узлом белокурых волос и впервые улыбнулась:

— Покурите, покурите!

В коридоре Васильев вытащил из ватника жестяную коробку с надписью: «Монпансье «Ландрин». В ней лежало несколько готовых «козьих ножек». Бережно взяв одну, он стал растерянно шарить по всем карманам.

Часовой в ладной шинели, стоявший у двери в канцелярию, чиркнул спичку, долго тлевшую синим огоньком. Прикурив, отошли подальше и не торопясь, с чувством стали затягиваться по очереди едким, горьким дымом. Отличная вещь: прочищает мозги, разгоняет сон, обманывает пустой желудок.

Та часть коридора, в которой они находились, была перегорожена наскоро сколоченной дощатой стенкой. Точно издали доносился сюда слитный гул, которым были наполнены все этажи огромного здания.

— Петрович, это не нас зовут?

Часовой быстро махал им рукою, показывая на вход в канцелярию. Александров смял в кулаке самокрутку, не ощущая ожога. Они почти побежали по коридору.

В канцелярии, возле стола секретарши, стоял Ленин, держа перед собой узкий листок бумаги. Увидя их, он шагнул навстречу.

— Нарвская? Здравствуйте, товарищи!.. Как же нам побеседовать? — Он задумался на секунду. — Да, так и сделаем! Идемте, там поговорим. — Он пропустил их впереди себя и, когда они замешкались в дверях, добавил полушутливо: — Пожалуйте, пожалуйте без промедления.

В кабинете, как им показалось, было почти темно. Они увидели стол, выдвинутый на середину, пеструю карту на нем, крупные буквы: «План города Санкт-Петербурга». Абажур на лампе был накрыт газетой — так, чтобы лучше освещалась карта. Лица сидевших вокруг стола были затенены, плохо различимы.

— Нарвская застава пришла, — громко сказал Владимир Ильич и, пройдя в угол кабинета, вернулся к столу, неся два стула. — Садитесь, товарищи!.. Садитесь, садитесь, — настойчиво повторил он и еще раз заглянул в узенькую бумажку. — Это ведь вы, анчаровцы, выкупили у временных нашего Полянского-Лебедева?.. Знаете, что они сделали? После июльской демонстрации собрали деньги, внесли залог и вытащили Полянского из «Крестов». Сколько за него заплатили? — Он сощурился в улыбке. — Тысячу?.. Да, пропали денежки. Но зато и Керенский пропал, так что результат стоящий… А к нам с чем пришли?.. Послушаем товарищей? — обратился он к сидящим за столом. — Не возражаете?

— Давайте послушаем, — сказал один из сидящих. Теперь анчаровцы узнали Урицкого.

Васильев поглядел на Александрова, как бы говоря: тебе слово, ты уже вел разговоры с комендантом. И горло у меня, сам видишь…